— Он сказал, что это барахло светится? — спросила она Рэя, стоявшего в дверном проеме.
— Да. И заставил меня все проверить моим счетчиком Гейгера.
— Рэй, на хера тебе счетчик Гейгера?
— Лили, зачем тебе серьга с летучей мышью в носу?
Лили проигнорировала вопрос и взяла вчерашнюю керамическую лягушку: теперь к земноводному скотчем крепилась бирка «НЕ ПРОДАВАТЬ И НЕ ВЫСТАВЛЯТЬ», выведенная аккуратным почерком их босса.
— И это одна из них? Вот это?
— С нее он и поехал, — обыденно произнес Рэй. — Твоя инспекторша из школы пыталась ее купить. Тут-то все и началось.
Лили была потрясена. Она отступила к столу Чарли и села в скрипучее конторское кресло.
— Ты видишь, как что-нибудь светится или пульсирует, Рэй? Вообще когда-нибудь видел?
Тот покачал головой:
— У него сильный стресс — потерял Рэчел, один растит малышку. Может, ему надо как-то помочь. У меня, например, когда я покинул силы полиции… — Рэй умолк.
В переулке поднялась какая-то суета: собаки гавкали, люди кричали, потом кто-то заработал ключом в замке черного хода. Секунду спустя ввалился Чарли — запыхавшийся, костюм в грязи, один рукав разодран и окровавлен.
— Ашер, — сказала Лили. — Ты ранен. — Она мигом вымелась из кресла, а Рэй взял Чарли за плечи и усадил.
— Со мной все хорошо, — ответил Чарли. — Подумаешь.
— Я принесу аптечку, — сказал Рэй. — Сними с него пиджак, Лили.
— Да нормально все, — сказал Чарли. — Хватит говорить обо мне в третьем лице. Я здесь.
— Он бредит, — высказалась Лили, выкорчевывая Чарли из пиджака. — У тебя есть болеутолители, Рэй?
— Не нужны мне болеутолители, — сказал Чарли.
— Заткнись, Ашер, это не тебе, — машинально ответила Лили — и тут задумалась: книга, история Рэя, бирки на барахле в задней комнате…
Задумалась и содрогнулась.
— Извините, босс. Давайте я вам помогу.
Рэй вернулся из лавки с небольшой пластмассовой аптечкой, задрал Чарли рукав и стал промывать перекисью водорода.
— Что случилось?
— Ничего, — ответил Чарли. — Поскользнулся, упал на гравий.
— Рана вполне чистая — никакого гравия нет. Ну ты и падаешь.
— Долгая история, — сказал Чарли. — Ай!
— Что там за шум был в переулке? — спросила Лили — ей настоятельно требовалось выйти покурить, но оторваться от происходящего она была не в силах.
Она и вообразить не могла, что Чарли Ашер — тот самый. Ну как это возможно?
Он такой… такой недостойный.
Темное подбрюшье жизни ему не ведомо, как ведомо ей. Однако это ему светятся предметы.
Он — оно и есть.
Лили была крайне удручена.
— А, это собаки Императора чайку в мусорку загнали. Ничего особенного. Я упал с крыльца на Тихоокеанских высотах.
— Наследство, я помню, — сказал Рэй. — Как там все?
— Нехорошо. Вдовец был убит горем, и ему при мне стало плохо с сердцем.
— Да брось ты.
— Нет, на него просто как бы накатило, когда подумал о супруге, и он рухнул. Я делал ему искусственное дыхание и массаж сердца, пока «скорая» не подъехала. Увезли в больницу.
— Так… — начала Лили, — ты забрал там… э-э, взял там что-нибудь особенное?
— Что? — Глаза Чарли распахнулись. — В каком это смысле — особенное? Ничего там особенного не было.
— Остынь, босс, я просто спрашиваю, достанется ли нам бабусино тряпье. — «Он — оно», — думала Лили. Гондон.
Чарли покачал головой:
— Не знаю — все так странно. Все это так очень странно. — На этих словах он содрогнулся.
— Странно в каком смысле? — спросила Лили. — В смысле круто и темно или в смысле, что ты Ашер и по большей части не рубишь фишку?
— Лили! — рявкнул Рэй. — Иди в зал. Подмети что-нибудь.
— Ты не босс мне, Рэй. Я просто являю сочувствие.
— Все в порядке, Рэй. — Чарли, похоже, задумался, как ему определить понятие «странно», и не пришел ни к какому рабочему варианту.
В конце концов произнес:
— Ну, во-первых, имущество этой женщины нам сильно не по зубам. Вдовец якобы позвонил нам, потому что мы — первый старьевщик в телефонной книге, но не похоже, что он на такое способен.
— Это не странно, — сказала Лили.
«Признайся, и точка», — подумала она.
— Ты сказал, он был убит горем, — произнес Рэй, промакивая мазью-антибиотиком порезы Чарли. — Может, у него все иначе.
— Да, а кроме того, он злился на жену за то, как она умерла.
— Как? — спросила Лили.
— Наелась кремнегеля, — ответил Чарли.
Лили вопросительно глянула на Рэя: «кремнегель» звучал технически-ботанически, а техника была особой областью Рэева ботанства.
Экс-полицейский ответил:
— Это влагопоглотитель — его пакуют в электронику и прочее невлагостойкое барахло.
— Гадость, на которой написано «Несъедобно»? — уточнила Лили. — Боже, как это глупо. Все же знают — «Несъедобное» не едят.
Чарли сказал:
— Мистера Мэйнхарта все это довольно крепко подкосило.
— Ну я думаю, — сказала Лили. — Он женился на полной, блядь, УО.
Чарли поморщился:
— Лили, это неуместно.
Та закатила глаза и пожала плечами. Она терпеть не могла, когда Чарли впадал в режим «Па-пик».
— Ладно, ладно. Я пошла на перекур.
— Нет! — Чарли соскочил с кресла и преградил Лили путь к черному ходу. — На улицу! Отныне ты куришь на тротуаре.
— Но ты же сам говорил, что когда я курю перед входом, я похожа на малолетнюю прошмандовку.
— Я осуществил переоценку. Ты повзрослела.
Лили прищурила глаз, дабы поглубже заглянуть ему в душу и тем самым прозреть его истинную повестку дня. Огладила свою черную виниловую юбочку, и та при касании пискнула, будто под пыткой.
— Ты пытаешься сказать, что у меня большая попа, да?
— Я совершенно никаким местом не пытаюсь этого сказать, — стоял на своем Чарли. — Я просто говорю, что твое присутствие перед входом в лавку — тот актив, который может привлечь клиентуру из туристов с канатной дороги.
— А. Ну ладно. — Лили схватила пачку гвоздичных со стола и двинулась мимо стойки наружу — думать думу, а на самом деле — кручиниться, потому что, как ни надеялась, она — отнюдь не Смерть.
Книга предназначалась Чарли.
В тот вечер Чарли дежурил в лавке, не понимая, зачем наврал своим работникам, — и тут заметил, как снаружи у витрины промелькнула какая-то вспышка. Через секунду вошла поразительно бледная рыжая женщина. На ней было короткое черное платье и черные блядские «лодочки». По проходу она шла так, словно явилась на пробы для видеоклипа. Волосы ее длинными локонами струились по плечам и спине, словно огромная темно-рыжая мантия. Глаза — изумрудно-зеленые, и, когда женщина заметила, как Чарли смотрит, она улыбнулась и остановилась шагах в десяти.
