– Я понял! Понял, почему часы снова пошли! Это карета! Они пошли потому, что карета въехала в город! И сразу наступил вечер!
Непонимающие лицо спутников наконец проникли в его сознание сквозь туман. На какое-то мгновение он устыдился своей вспышки: они ведь ничего не видели и, следовательно, понять его не могли.
Он решительно пошел вперед, дергая одну запертую дверь за другой – впрочем, без особого результата.
– Здесь все выглядит так, словно нет никого уже много лет… – тихонько произнес врач, – я сомневаюсь, чтобы музей был таким…. Таким…..
– Заброшенным?
– Нет, другое слово! Реалистичным, что ли… Как будто здесь все по-настоящему! Грубое, без украшений… Видна даже грязь… Следы лошадиных подков… словно здесь была жизнь, а потом внезапно исчезла. В разгар белого дня. Что-то произошло – и жизнь прекратилась. Понимаешь, что я хочу сказать?
– Что ты думаешь обо всем этом?
– Я не знаю, что и думать. Конечно, я читал, что существуют такие мертвые, заброшенные города, но мне никогда не приходилось их встречать. Мне страшно, и другого слова я не найду. Но в то же время мне кажется, что сейчас у нас есть только один выход. Открывать все двери, одну за другой, и куда-то войти.
– Что ж, будем открывать все двери, – он вздохнул.
Москвич был уже достаточно далеко от них.
– Этот…город выглядит очень древним, – продолжил врач, в полголоса, – век 14–15. Неужели все это могло сохраниться до наших дней? И он находится совсем близко к дороге, а его нет ни на одной из карт, ни в одном туристическом маршруте! Почему? Почему сюда не привозят туристов? Почему здесь нет экскурсий? Почему здесь нет ни одного магазина сувениров, в конце концов? Все эти типичные постройки готического средневековья вызвали бы просто бешенный интерес!
– Реставрация еще не закончена, и музей еще не открыт! – авторитетно заявил москвич.
– Если это музей, то кто его хозяин?
– Что ты ко мне прицепился? Откуда я знаю! – огрызнулся москвич.
Наконец все двери были проверены, и в растерянности они остановились возле церкви.
– Если мы нигде не найдем вход, – заметил он, чтобы разрядить атмосферу, – нам придется возвращаться обратно к автобусу.
– Точно! – обрадовался врач, – пойдем обратно! Мне почему-то не хочется оставаться здесь!
– Ну уж нет! Если я не найду открытую дверь, то одну из дверей я просто выломаю! – заявил москвич, – я не собираюсь идти через лес на ночь глядя и ночевать в лесу возле автобуса, который в любой момент может взорваться снова!
На это им нечего было ответить.
Солнце садилось. Начинало темнеть. На камни упали длинные тени. Все вокруг стало выглядеть еще мрачнее, чем прежде. И еще печальней. Впрочем, эту пронзительную печаль, разлитую в воздухе, наверняка чувствовал он один. Внезапно ему захотелось убежать. Развернуться, и, сломя голову, помчаться к выходу из замка. Это желание было таким острым, что он едва сдержал себя. Но, как оказалось впоследствии, такое странное чувство испытал не только он один.
– А что ты собираешься делать? – в голосе врача зазвенели какие-то непривычные тревога и злость, он никогда прежде так не говорил, – ты собираешься ночевать в месте, о котором ничего не знаешь? Ты хочешь провести ночь в городе, которого не существует ни на одной карте? Неужели ты не видишь, насколько все тут странно? А ведь в этом городе все постройки выглядят так, словно пару дней назад в них бурлила жизнь, а заперли их только сегодня утром! Кто их запер? Посмотри – на дверях церкви видна позолота, которая еще не успела потемнеть! Не успела потемнеть с 15 века до сегодняшнего дня? Ты не боишься, что те, кто прогнал жителей этого города так спешно, вернутся в него сегодня ночью?
Этот выпад попал в цель. Москвич заметно побледнел, и было видно, что он растерялся. Сумерки становились более плотными.
– Людям всегда свойственно бояться того, что они не могут объяснить! – робко попытался москвич.
– А ты можешь объяснить? – врач наступал на него почти с кулаками, – ты можешь?!
– Тише! Замолчите! – он выступил вперед, почти разнимая их, – там, за церковью, есть какой-то проход. Мы его раньше не заметили. Он не был виден с середины двора. Давайте посмотрим, что там такое.
Переулок примыкал к церкви вплотную и был настолько мал, что его трудно было заметить с самого начала. Впрочем, это был даже не переулок, а всего лишь крошечный средневековый тупик, загороженный от дневного света крышами двух домов. Крыши, соприкасаясь, нависали почти друг над другом. Со стороны церкви (если заглянуть в самое начало тупика) открывалась гладкая стена дома с узкими зарешеченными окошечками (в несколько этажей), плотно закрытых резными деревянными ставнями. А на другой стороне была дверь, единственная дверь, ясно вырисовывающаяся на фоне стены. Именно эта дверь сразу же приковала к себе их взгляды..
– Здесь мы действительно еще не смотрели…. – пробурчал врач вполголоса, но его никто не слышал. Они вошли внутрь, в тупик, и с более близкого расстояния стали видны ступеньки, ведущие к заветной двери, что-то вроде небольшого крыльца. Ступенек было несколько.
Он вошел последним. В тупике стояла та же зловещая, напряженная тишина, что и во всем городе. Но, кроме тишины, к необычным ощущениям прибавилось еще что-то. Это был запах. Неприятный запах гнили и плесени, горький и вязкий одновременно… но, стоило привыкнуть к нему, становилось понятно, что к запаху примешивалось что-то еще. Гарь. Самая настоящая гарь, как будто здесь что-то жгли. И в тупике это ощущение становилось особенно сильным. Он вдруг вспомнил что-то очень важное, действительно вспомнил! Ведь именно за церковью, в этом скрытом, неизвестном проходе исчезли женщина с девочкой! Он вспомнил, как они уходили. Вспомнил, как женщина оглядывалась назад. Вспомнил печальное и просящее выражение ее лица и слова, не успевшие слететь с губ… Слова, которые он не слышал.
Он остановился как вкопанный, растерянно уставившись на ступеньки. Возможно, они прошли здесь. И еще этот проклятый запах… Запах вызывал тошноту. Он хотел сказать о нем, но москвич с врачом уже поднимались по лестнице. Он пошел вперед, внимательно глядя себе под ноги.
На ступеньках лестницы что-то лежало, и именно оттуда шел ужасающий запах. Врач и москвич оставили предмет без внимания. Он подошел поближе. На ступеньках лежала детская кукла. Грубая деревянная кукла маленькой девочки! Та самая, которую он видел в руках ребенка. Дешевая кукла с грубым размалеванным лицом, волосами из пакли, торчащими во все стороны и в холщовом платье. Кукла была запелената в кусок белого холста (так, как может запеленать только маленькая девочка). Он уставился на куклу с немым ужасом, словно замерев. Потом протянул руки. И быстро (слишком быстро, словно боясь) схватил со ступенек.
