– Бильярд - игра тонкая, - говорил Иркин папа, натирая мелом кий. Развивает и глазомер, и точность движений - все то, что стеклодуву позарез надо. Тебе не доводилось играть?
– Нет, - ответил я.
– Хорошо. Тогда, смотри...
Он начал показывать мне удары, объяснять правила. Потом я попробовал загонять шары в лузы и, надо сказать, у меня неплохо получалось. Тем временем, Иркин папа расспрашивал меня о жизни в Москве, о том, чем я занимаюсь, какие строю планы, что за человек мой опекун. Я старался отвечать в стиле опекуна - спокойно и толково, с вниманием к деталям.
Впрочем, играли мы не слишком долго. После трудного дня у меня уже начинали слипаться глаза, и я ушел спать.
На следующий день встали мы рано. Наскоро позавтракав, мы собрались и отправились к дальнему, "рыбному и дикому" берегу озера на четырехместной гребной лодке, взятой напрокат. С собой у нас было все для купания, рыболовные принадлежности Иркиного папы, большая кастрюля с шашлыком (в шашлычной не только готовый шашлык можно было получить, но и замаринованное мясо для шашлыка купить, и взять под залог кастрюлю и набор шампуров), пакет с хлебом, помидоры и всякое другое, чтобы можно было хорошо провести целый день.
Плыли мы около часа, и причалили неподалеку от устья симпатичной речушки, впадавшей в озеро. Там мы расположились над берегом, в тени, натаскали сушняка для костра, по периметру костра забили в землю четыре крепких рогатины, чтобы можно было и шампуры над костром поместить и чайник или котелок удобно подвесить, и, разведя костер, принялись нанизывать мясо на шампуры.
Пока костер разгорался, мы пару раз искупались, а Иркин папа отплыл на лодке чуть-чуть в сторону, закинул удочки и вытащил несколько рыбин. Сразу же выпотрошив их и переложив крапивой, он взял нечто вроде сачка и еще одну снасть, рукоятку с длинной леской, и пошел вдоль берега - сказал, что хочет раков поглядеть и угрей.
Пока он ходил, мы посматривали за шашлыками и купались. То есть, за шашлыками больше следила Иркина мама, а мы плескались в воде. Потом все вместе "приготовили стол" - то есть, расстелили клеенку на траве, разложили пластиковые тарелки, вилки и ножи, порезали помидоры и хлеб.
Иркин папа вернулся как раз тогда, когда шашлыки были готовы. В большом целлофановом пакете он принес раков и трех угрей.
И вот мы ели шашлыки и болтали о всякой всячине, а потом Ирка потянула меня прогуляться от берега, в лесок - поискать землянику, которая уже должна пойти - а ее родители остались у костра. Иркин папа взялся сразу закоптить угрей и из всего своего улова приготовить рыбное пиршество, а Иркина мама вызвалась ему помогать.
Мы с Иркой, побродив немного, вышли на светлую полянку в сосновом бору, где земляники и впрямь оказалось порядочно. Жаль, что она еще не вошла в полную силу, только начинает поспевать.
– Хорошо здесь! - сказал я. - Просто хочется никогда отсюда не уезжать!
– Даже на Лазурный берег? - с улыбкой спросила Ирка.
– Лазурный берег - это где-то там, в будущем, - ответил я. - Я говорю про ощущение, которое сейчас. Вот так бы и растаять в этой тишине, в этом спокойствии. Я живу в Москве в особых условиях, не слишком соприкасаюсь со всем этим мельтешением, и все равно начинаю забывать, какой тихой может быть жизнь в городках вроде нашего.
– Тихой? - переспросила Ирка. - Мне-то она кажется тихим омутом.
– Да ты что? - поразился я. - Вот погоди, попадешь в московский институт, устанешь от суеты...
– Я не о суете говорю, а вообще... - Ирка мотнула головой, закусила губу. Кажется, она хотела еще что-то сказать, но передумала, замолчала, глядя на свою кружку с земляникой так, как будто ей мерещилось что-то иное, и лишь потом, после долгой паузы, произнесла, глухо и отрешенно. - У нас своей тьмы хватает, разве ты не помнишь?
– Ну... - я не очень представлял, что отвечать. - Как не помнить? Что-то дурное, оно в жизни каждого города есть. Но светлого все равно больше, разве не так?
– Возможно, - отозвалась она.
– Что тебя мучает? - спросил я, в свою очередь выдержав паузу.
Она поставила кружку с земляникой на траву и села, подтянув колени почти к самому подбородку и обхватив их руками.
– Ты не знаешь, как здесь все изменилось за последние полтора года, пока тебя не было. Шпана и пьяные драки были и раньше но сейчас...
– Бандиты? - спросил я, припоминая "наезд" на ее отца, который мог кончится для всей их семьи трагически, если бы не... Если бы не вмешательство какой-то высшей силы, к которой я был то ли причастен, то ли нет. Вспомнились мне и другие случаи.
– Если бы просто бандиты, - сказала она. - Безработица, нищета... В стекольное училище почти никто не идет, потому что многим кажется, что учиться незачем, лучше так прожить, ухватывая, что плохо лежит. Пенежин, если ты его помнишь, бросил школу, и его дружки тоже. Много таких ребят. Они воруют любой металл, который можно сдать в скупку, особенно медь и алюминий... Кольчугина, кстати, током убило, когда он вместе с двумя парнями постарше полез резать провода с линии электропередач. Да они вообще ничем не брезгуют, особенно когда под всякой дурью ходят. И тормозов у них нет, - она поежилась. - С бандитами можно договориться, потому что они бандитствуют ради своей выгоды. И потом, они всегда отступают, если видят, что сила не за ними. А эти... "малолетки", как их называют. То есть, наши сверстники. Они ничего не соображают. Вон, недавно трех из них в тюрьму засадили. Тех, которые этого, как его называют, уголовного авторитета убили. А остальным хоть бы хны, ничему эта история не учит.
– Погоди, погоди, - она так перескакивала с одного на другое, что я перестал улавливать, о чем она говорит. - Как убили? Какого такого авторитета? Ты о чем?
– У них мода такая завелась, - хмуро объяснила Ирка после очередной паузы. - Как продадут ворованное, а потом напьются или надышатся клеем, так садятся в карты играть... на людей. Кто проиграл - должен выйти на улицу и убить первого попавшегося прохожего. Ну, если сразу убить не получается, то остальные всей стаей наваливаются и ему помогают. Страшно по улицам ходить после сумерек.
– Погоди, погоди... А милиция? Она-то на что?
– Кого-то ловит, кого-то нет. Скажем, когда они этого уголовного авторитета порешили... Понимаешь, он почти хозяином города считался и представить не мог, что кто-то его хоть пальцем тронет. Любил он по вечерам гулять вокруг прудов, неподалеку от своего дома. Без всякой охраны. Воздухом дышал. Ну и вывалилась на него компания из троих... уже никакие. И, как первого встречного прохожего, его один ножом ударил, и получилось, что только ранил, а не убил. Тогда другие двое добивать стали. Ну, их-то быстро нашли. И милиция забегала, и бандиты свой собственный розыск организовали. Через два дня схватили. А потом... Говорят, это бандиты с милицией договорились, чтобы их в такую камеру поместили, где самые оголтелые сидят. Или в которую бандиты специально своих, как их там называют, "бойцов" посадили, которых будто как за мелкое хулиганство на сутки задержали... В общем, говорят, этих троих утром выносили из камеры под простынями, и они были в таком виде, что их тела никому не показывали. Но бывает и так, что никого найти не могут. Ну, натыкаются утром на труп в безлюдном месте и все. И никаких улик. Если человек был простой, никому не известный, то милиция из-за него бегать не будет.
