Равнина безмолвия
Я старик. Живу здесь, в старинном доме, окруженном обширными запущенными садами.
Крестьяне, обитающие в этих диких местах, считают меня сумасшедшим. Ибо у меня с ними нет ничего общего. Я живу один, со своей старенькой сестрой, которая ведет хозяйство. Мы не держим слуг, я их терпеть не могу. У меня один друг, пес. Да, я предпочту старого Пеппера всему живому. Он, по крайней мере, понимает меня, и у него хватает ума не приставать ко мне, когда я в мрачном настроении.
Я решил вести что-то вроде дневника. Возможно, в нем я сумею записать мысли и чувства, которыми ни с кем не могу поделиться. Кроме этого, мне хочется описать странные явления, которые я видел и слышал за долгие годы одиночества в этом древнем таинственном Доме.
Об этом доме уже несколько столетий шла худая слава, и до того, как я его купил, лет восемьдесят здесь никто не жил. Дом достался мне за совсем малую цену — до смешного малую.
Я не суеверен, но не стану отрицать, что в этом старом Доме происходят вещи, которых я не в силах объяснить, поэтому, дабы обрести душевное равновесие, мне нужно описать их как можно лучше. Хотя, если дневник попадет кому-нибудь в руки после моей смерти, те, кто прочтет его, покачают головами и лишний раз убедятся в моем безумии.
До чего стар этот дом! Хотя его древность, наверное, поражает меньше, чем причудливость его архитектуры, до крайности любопытной и фантастичной. Наверху — шпили, очертаниями напоминающие языки пламени, и небольшие круглые башни, да и основное здание тоже круглое.
Среди деревенских жителей ходит старинная легенда, что этот дом построен дьяволом. Что ж, может быть и так. Я не знал, да и не интересовался тем, сколько в этой истории правды, хотя возможно, именно поэтому дом достался мне так дешево.
Я прожил здесь лет десять, прежде чем увидел достаточно, чтобы сколько-то поверить в распространенные в округе слухи об этом доме. Действительно, не меньше дюжины раз я сталкивался с тем, что приводило меня в замешательство. Время шло, я старел и с годами стал все чаще ощущать чье-то невидимое, но несомненное присутствие в этих пустых комнатах и коридорах. Это случалось задолго до того, как мне пришлось столкнуться с явными проявлениями того, что называют «сверхъестественным».
Речь пойдет не о хэллоуине. Если бы я рассказывал историю, желая развлечь слушателя, мне следовало бы назвать датой случившегося именно эту ночь из ночей, но это правдивая запись моего собственного опыта, я не стал бы водить пером по бумаге ради чьей-то забавы. Нет. Это случилось после полуночи двадцать первого января. Я, по обыкновению, читал в кабинете. Пеппер спал рядом с моим стулом.
Вдруг пламя обеих горящих свечей уменьшилось, а потом засияло призрачным зеленым светом. Я быстро поднял глаза и увидел, что пламя становится тусклокрасным, и вся погруженная в сумрак комната начинает рдеть странным мрачным алым светом, отчего тени стульев и столов делаются чернее и глубже, а те места, куда падает свет, кажутся залитыми светящейся кровью.
С пола послышалось слабое поскуливание, что-то прижалось к моим ногам. Это Пеппер спрятался у меня под халатом. Пеппер, неизменно храбрый как лев!
Поведение пса, я думаю, положило начало первому приступу настоящего страха. Я сильно испугался, когда свечи загорелись сначала зеленым, затем красным огнем, но тут же решил, что в комнату проник какой-то вредоносный газ. Однако уже в следующее мгновение понял, что это не так: свечи горели ровно и не гасли, что непременно произошло бы при движении воздуха.
Я не шевелился. Мне определенно было страшно, но я решил, что лучше подождать. С минуту я с беспокойством оглядывал комнату. Потом заметил, что свет потихоньку стал угасать, и вот уже пламя превратилось в крошечные точки красного огня, тлеющие в темноте, как рубины. Я продолжал сидеть и наблюдать, мною овладело какое-то сонное безразличие, а страх исчез.
В дальнем конце просторной старинной комнаты я заметил слабое свечение. Оно постепенно нарастало, наполняя комнату трепещущими вспышками зеленого света. Довольно скоро оно погасло и — подобно пламени свечей — сменилось глубоким мрачным красным светом, который все усиливался и заливал комнату ужасным сиянием.
Свечение, исходившее от дальней стены, делалось все ярче, и вот уже ослепительный блеск заставил меня прикрыть глаза. Я смог открыть их только через несколько секунд. Первым делом я заметил, что яркость света определенно убавилась, глаза больше не резало. Затем, когда блеск стал еще слабее, я вдруг понял, что смотрю не только сквозь это алое свечение, но и сквозь стену за ним.
Я не сразу осознал, что вижу обширную равнину, освещенную тем же сумеречным светом, что и комната.
Размеры равнины вряд ли можно было себе представить. Я никак не мог увидеть, где она кончается. Казалось, она все расширяется, и взгляд не мог найти ее границ. Постепенно становились видны детали ближнего плана, но вдруг свет мгновенно погас и видение — если это было видение — поблекло и исчезло.
В тот же миг я почувствовал, что уже не сижу на стуле, а парю над ним и вижу внизу нечто туманное, съежившееся и безмолвное. Немного погодя стало холодно — я оказался вне дома, в ночи, и понесся сквозь темноту вверх, словно мыльный пузырь. Меня била дрожь, ледяной холод пронизывал тело.
Спустя какое-то время я огляделся по сторонам: меня окружала непроглядная ночная тьма, вдали поблескивали огни. Я поднимался все выше и выше. Обернувшись, я увидел землю, маленький полумесяц, светившийся голубым, уплывавший назад с левой стороны. Потом белым пламенем ярко блеснуло в темноте солнце.
Прошло неизвестно сколько времени. Я в последний раз увидел землю — негасимую каплю светящейся голубизны, плывущую в вечном эфире. И вот я, комок бренной плоти, плыву в пустоте, от далекой голубой точки в просторы незнаемого.
Кажется, прошло много времени, и теперь мне ничего не было видно. Я пролетел мимо неподвижных звезд и погрузился в бесконечную черноту, ожидавшую меня за ними. Все это время я почти ничего не чувствовал, кроме собственной легкости и ощущения холода. Но ужасная тьма, казалось, вползла в мою душу; меня охватил и страх и отчаяние. Что станется со мной? Куда я лечу? И только подумал об этом, как в непроглядной темноте, окружавшей меня, очень далеко забрезжил слабый, похожий на дымку кровавый свет. И сразу же страх исчез, отчаяние утихло.
Понемногу, по мере моего приближения, далекое красное пятно становилось отчетливее и больше, пока не превратилось в мощное тусклое свечение. Я продолжал лететь вперед и приблизился настолько, что оно оказалось подо мной, подобно сумрачно-красному океану.
