Внутри, естественно, все выглядит по-другому.
Внутри «Черный дом» огромен.
Внутри «Черный дом», можно сказать, бесконечен.
Конечно же, люди попадают туда редко, но те, кто попадает, уже не возвращаются: заблудиться в «Черном доме» — пустяк.
Обычно это бродяги, как взрослые, так и дети. Пропадают там и жертвы Чарльза Бернсайда/Карла Бирстоуна. Впрочем, что-то он них да остается: одежда, жалостливые надписи на стенах огромных и далеко не всегда трехмерных комнат, кучки костей.
Иной раз попадается и череп, вроде тех, что вымывались из берегов реки в Ганновере в начале 1920-х годов, когда Фриц Хаарман держал в страхе весь город.
Заблудиться в «Черном доме» не пожелаешь и своего злейшему врагу.
***
Давайте пройдемся по комнатам, закуткам, коридорам и переходам «Черного дома», в твердой уверенности, что мы сможем вернуться во внешний мир, мир, сопротивляющийся соскальзыванию, когда захотим (и все равно нам как-то не по себе, когда мы спускаемся по лестницам, кажущимся бесконечными, или идем по коридорам, тянущимся за горизонт). Мы слышим низкое гудение и отдаленный грохот каких-то механизмов. Мы слышим посвист ветра, то ли за стенами, то ли на соседних этажах. Иногда мы слышим далекий, злобный лай и знаем, что это лает адский пес аббала (именно он искусал бедного Мышонка).
Иногда мы слышим сардоническое карканье и понимаем, что Горг тоже здесь… только не знаем, где именно.
Мы проходим по комнатам, где все порушено, и комнатам, которые великолепно обставлены. Многие из них, конечно же, больше дома, в котором они находятся. Наконец, мы добираемся до скромных размеров комнатушки, обстановку которой составляют старый, набитый конским волосом диван и выцветшие красные бархатные кресла. В комнате пахнет готовкой (где-то рядом кухня, куда заходить нам не следует… если мы не хотим каждую ночь видеть кошмары). Электрическим приборам как минимум семьдесят лет. Как такое может быть, спросите вы, если дом построили в 1970-х? Ответ прост: часть «Черного дома», большая часть «Черного дома», стоит здесь гораздо дольше. Шторы тяжелые и тоже выцветшие. Если не считать достаточно свежих вырезок, которые приклеены скотчем к ужасным зеленым обоям, эта комната пришлась бы к месту на первом этаже отеля «Нельсон». Комната одновременно мрачная и банальная, очень подходящее место для старого монстра, который укрылся от своих преследователей и теперь спит на старом диване в рубашке с красным пятном на животе. «Черный дом» ему не принадлежит, хотя при своем патологическом самомнении он думает иначе (и мистер Маншан его не разубеждает). Но эта комната точно его.
Вырезки рассказывают все, что нам нужно знать о смертоносных увлечениях Чарльза «Чамми» Бернсайда.
«„ДА, Я ЕЕ СЪЕЛ“, — ЗАЯВЛЯЕТ АЛЬБЕРТ ФИШ», «Нью-Йорк геральд трибюн».
«ПРИЯТЕЛЬ БИЛЛИ ГАФФНИ УТВЕРЖДАЕТ: „СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК СХВАТИЛ БИЛЛИ, ЭТО БЫЛО ПРИВИДЕНИЕ“», «Нью-Йорк уорлд телеграм».
«КОШМАР ГРЕЙС БАДД ПРОДОЛЖАЕТСЯ: ФИШ ПРИЗНАЕТСЯ!», «Лонг-Айленд стар».
«ФИШ ПРИЗНАЕТ: „ЖАРИЛ, ЕЛ“», «Нью-Йорк америкэн».
«ФРИЦ ХААРМАН, ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ МЯСНИК ГАННОВЕРА, КАЗНЕН 24-ГО», «Нью-Йорк уорлд».
«ВЕРВОЛЬФ ЗАЯВЛЯЕТ: „МНОЮ ДВИГАЛА ЛЮБОВЬ — НЕ ПОХОТЬ“. ХААРМАН УМИРАЕТ, НЕ ПОКАЯВШИСЬ», «Гардиан».
«ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ГАННОВЕРСКОГО ЛЮДОЕДА: „ВЫ НЕ СМОЖЕТЕ МЕНЯ УБИТЬ, Я БУДУ СРЕДИ ВАС ВЕЧНО“», «Нью-Йорк уорлд».
Уэнделлу Грину эти вырезки понравились бы, не так ли?
Есть и другие. Помоги нам, Господи, их много, очень много.
Процитирован даже Джеффри Дамер: «Я ХОТЕЛ ЗОМБИ».
Человек на диване стонет. Шевелится.
— Проши-пайша, Берни! — Слова вроде бы звучат в воздухе сами по себе, рот Берни тут ни при чем… хотя губы шевелятся, как у второсортного чревовещателя.
Берни стонет. Поворачивает голову налево.
— Нет… должен поспать. Все… болит.
Голова поворачивается направо, словно говоря, что вставать Берни не собирается, и вновь раздается голос мистера Маншана:
— Проши-пайша, они шкоро притти. Ты долшен уходить раньше.
Голова опять поворачивается влево. Еще не проснувшись, Берни думает, что мистер Маншан по-прежнему спокойно пребывает в его голове. Он забыл, что в «Черном доме» все иначе.
Глупый Берни, пользы от него уже практически никакой. Но полностью отказываться от его услуг еще рано.
— Не могу… оставь меня в покое… болит живот… слепой… гребаный слепой проткнул мне живот…
Но, когда голова поворачивается обратно, голос звучит над правым ухом Берни. Тот отбрыкивается от голоса, не желает просыпаться, не желает терпеть боль. Рана, нанесенная слепым, гораздо серьезнее, чем показалась сначала. Берни убеждает назойливый голос, что мальчик надежно спрятан, что они не найдут его, даже если сумеют проникнуть в «Черный дом». Потеряются в бесконечности комнат и коридоров и будут бродить по ним, пока не умрут или не сойдут с ума. Мистер Маншан, однако, знает, что один из них отличается от всех тех, кто пытался попасть или попадал в «Черный дом». Джек Сойер знаком с вечным и потому представляет собой угрозу, с которой нельзя не считаться. Так что мальчика надобно увести отсюда, доставить в Конечный мир. Под сень Дин-та, великого огня. Мистер Маншан говорит Берни, что тот, возможно, сможет заполучить мальчика в свое полное распоряжение перед тем, как передать аббала, но не здесь. Слишком опасно. Извини.
Берни продолжает протестовать, но это сражение ему не выиграть, и мы это знаем. Спертый воздух комнаты уже начинает вибрировать и кружиться, потому что прибывает обладатель голоса. Сначала мы видим черный смерч, потом красное пятно (эскот?), наконец, подобие невероятно длинного белого лица, на котором доминирует один-единственный черный акулий глаз.
Это и есть настоящий мистер Маншан, существо, которое вне «Черного дома» может жить только в голове Берни. Скоро он материализуется полностью, разбудит Берни (если понадобится, то и пыткой) и использует в своих целях, пока есть что использовать. Потому что сам мистер Маншан не может вывести Тая из его камеры в «Черном доме».
Как только мальчик окажется в Конечном мире, Шеоле, по терминологии Берни, ситуация изменится.
Наконец Берни открывает глаза. Его узловатые руки, пролившие так много крови, тянутся к телу, чтобы пощупать собственную кровь, сочащуюся сквозь рубашку. Он смотрит, видит, как расползлось красное пятно, и кричит от ужаса и трусости. У него и мыслей нет, что, убив стольких детей, он заслужил возмездие — удар ножом, нанесенный ему слепым. Удар этот кажется ему чудовищной несправедливостью.
Впервые ему в голову приходит на редкость неприятная мысль: а вдруг придется платить за содеянное? Он видел Конечный мир. Видел Конджер-роуд, петляющую по нему и приводящую к Дин-та. Вывороченная, выжженная местность по обе стороны Конджер-роуд напоминает ад, и, конечно же, Ан-так, Большая комбинация, просто ад. Что, если его определят именно туда? Что, если…
