старик, только что проявивший удивительную энергию, как в годы своей голливудской молодости, восстанавливал силы.
– Идемте, – сказал наконец Шевановски и выпрямился, насколько это было возможно для сморщенного, согбенного памятника древности. – Нам еще нужно найти наш маленький уголок ада… если можно так выразиться.
По пути ко входу в руины они снова подошли к Циммерману и его неугомонному фонарю.
– Как насчет того, чтобы подняться вот туда, к нашим гримерам, и объяснить им, что вы хотите получить? Я не разбираюсь в вампирах.
У одного из фургонов была открыта задняя дверца и откинута подножка с деревянными ступенями. Внутри фургона под ярким светом ламп стояли два стола и несколько складных стульев с гримерными принадлежностями. За одним столом сидела девушка в джинсовой куртке и красных брюках, с черными волосами торчком и семнадцатью гвоздиками в каждом ухе. За другим – долговязый парень с темными волосами до плеч и непослушной бородой, в которой могла бы угнездиться целая стая соек. Эрик заботливо помог Шевановски подняться по ступенькам, а сам остался ждать внизу, пока режиссер осматривал подручные материалы.
– Белые лица, – сказал Шевановски. – Темные круги под глазами. Голодный вид – вот что мы должны получить. У вас есть фальшивые глаза? Такие стеклянные штучки.
– Есть немного контактных линз, – ответила девушка.
– Красные, если найдутся.
– И еще одно, – объявил Циммерман, встав на нижнюю ступеньку. – Перед самым моим отъездом мне позвонила наш костюмер. Ее бойфренд заболел, и поэтому она не сможет приехать. Поздно вызывать кого-то другого. Чего бы я только не отдал за телефон, который можно носить в кармане! Он бы сделал жизнь намного проще.
Шевановски все еще разглядывал пузырьки и склянки.
– Мм. Нам нужно вымазать кровью губы вампиров.
– Мы кое-что припасли. – Бородатый показал на пластиковую флягу с подкрашенной кукурузной патокой. – Хватит, чтобы изобразить любую резню.
– Очень хорошо. А что касается костюмера, – Шевановски обернулся к Циммерману, – мы обойдемся тем, во что одеты актеры. Может быть, немного испачкаем. Или порвем, если понадобится. Они не будут возражать, им за все заплачено. А теперь извините нас с Эриком, мы еще должны найти подходящее помещение.
– Эй, папаша! – окликнул Шевановского бородатый. – У этого места есть аура. Мне здесь нравится, чувак.
– Да, – согласилась девушка. – Стрёмно, но круто.
– Родственные души, – удовлетворенно сказал Шевановски и протянул руку Эрику, чтобы спуститься обратно, для пущей надежности нащупывая ступеньки тростью.
– Вы не прихватили никакого огня? – спросил Циммерман. – Ступайте к другому фургону и получите фонарики. Подождите минутку… возьмите этот, у него конус шире.
Эрик взял у него фонарь.
– Свечи установят там, где вы пожелаете. А где же обещанный пожарный инспектор?
– Вероятно, еще не приехал. Может быть, его бойфренд подхватил насморк?
– Напомните мне через неделю, чтобы я посмеялся.
Циммерман посмотрел на Эрика с последней мольбой отказаться от опасной затеи, а потом опустил глаза и махнул в сторону «Уистлера»:
– Ну тогда идите.
Весь его протест сжался до толщины солидного чека.
Эрик и Шевановски прошли через пустырь и поднялись по каменным ступеням, почерневшим от огня. Огромное крыльцо было усеяно обгоревшим хламом и просело с одной стороны. Они направились в темноту вслед за лучом фонаря, Шевановски опять ухватился на Эрика. Зайдя внутрь, Эрик поднял голову и различил звезды и серп луны за переплетением ветвей.
– Смотрите внимательно в левую сторону, – предупредил мужчина с фонариком. – Большая дыра в полу.
Эрик на ходу водил фонарем туда-сюда. Ему почудилось, будто бы он все еще ощущает едкий запах дыма от пожара, поглотившего половину отеля. Но… оказалось, что там курили тоненькие сигареты молодой человек с симпатичной, но слишком худой девушкой. Парень что-то шепнул девушке, и она захихикала.
– Молодежь, – сказал Шевановски, проходя мимо. – Пропустили все самое интересное и даже не знают об этом.
Они подошли к карточным столикам… вернее, раньше это были карточные столики, но потом их раскололи и опрокинули. От пианино осталась только оболочка. Луч фонаря высветил небрежные рисунки и неприличные надписи на стенах. Портьеры повисли грязными тряпками. Эрик нашел широкую лестницу, поднимавшуюся в темноту, но по ней уже кто-то осторожно спускался со своим фонариком.
– Наверх идти? – спросил Эрик.
– Нет, вниз. Я ищу дверь в подвал. Там должен быть бетонный или каменный пол, и нам не придется беспокоиться о том, что кто-то провалится. Подойдите сюда.
Через несколько минут они нашли проход, хотя дверь была сорвана с петель. Эрик подумал, что лестница выглядит ненадежной… но и здесь произошло то же самое: следом за лучом фонарика по ней поднялись два человека.
– Там, внизу, большое помещение, – сказал красивый молодой человек, словно рожденный играть главные роли в том, что американцы называют «мыльными операми».
Не менее привлекательная девушка, повисшая у него на локте, добавила:
– Жуткое место. И пахнет там тошнотворно.
– Вам нужно сделать грим, – велел Шевановски, а затем, когда актеры прошли мимо, обратился к Эрику: – Давайте спускаться не торопясь.
Пол в подвале действительно был бетонным, и, если не считать груды сломанной, обгорелой мебели, а также тошнотворного, как и предупреждали, запаха, все выглядело именно так, как надеялся Шевановски. Луч фонаря уткнулся в угол, потом в толстую дубовую балку над головой, а с другой стороны не нашел ничего, кроме пустоты.
– Ах! – Шевановски постучал тростью по полу. – Мы на месте. Вот он, наш склеп. Нужно еще выбросить отсюда часть мусора, но я думаю… А у вас какое мнение?
– Режиссер – это вы.
– Да, но вы главный герой.
– Запах плохой.
– Зато хороша аура, как выразился тот юный джентльмен. Даже идеальна. И я уверен, что все эти профессионалы, которым заплатили по профессиональным меркам, смогут продержаться два-три часа в атмосфере заброшенного отеля.
– Да, – ответил Эрик, решив, что мистер Шевановски прав: это идеальное место.
– Очень хорошо. Давайте опять поднимемся наверх, да сжалится Господь над ногами старика.
Ушло немало времени на то, чтобы все расставить по местам: свечи в подсвечниках, микрофоны и записывающее оборудование, операторов с ручными камерами, шестерых актеров и двух актрис с белым гримом на лицах, красными контактными линзами и перепачканными фальшивой кровью ртами и подбородками. Двое гримеров стояли наготове, чтобы подкрасить актеров при необходимости, ящик с сигнальными огнями отодвинули чуть в сторону. Все голливудские прибамбасы. Кто-то принес складные металлические стулья. Колеса вот-вот должны были закрутиться.
– Так где же этот чертов инспектор? – спросил Циммерман, когда свечи наконец-то зажгли. – Вы меня слышите? Сдается мне, что мы нарушаем закон.
Подвал казался теперь интерьером старинного средневекового замка, но он был слишком просторным, и свет не мог дотянуться до каждого угла.
– Тихо! – сказал
