Я пошла домой и позвонила Рики Кэллоуэю и сказала, что поиски доктора Идза следует начать с Ньюарка.
— Кристин, — говорит Рики, сидя в моей темной гостиной почти год спустя, — иди сюда и дотронься до моего дружка.
Я вижу, как его рука тянется к темной тени внизу живота, и отвожу взгляд. Я хочу испытать к нему желание, но меня сковывает ползущий по спине холод, сердце немеет.
Он протягивает руку.
— Иди сюда.
Я качаю головой.
— Все будет как раньше. Ничего не изменилось.
— Давай попробуем. Прошу тебя, Кристин, всего разок.
И я сдаюсь. Выключаю в спальне свет и с закрытыми глазами снимаю одежду, словно тогда он не сможет меня видеть. Потом заползаю под простынь, где Рики, которому раздеваться не понадобилось, уже ждет.
— Я нашел твоего доктора Идза, — говорит он, — и позаботился о том, чтобы его тело не обнаружили еще лет двадцать. Но прежде чем применить к нему ножичек, мы побеседовали. — В темноте я не видела, но поняла, что он улыбается. — А затем я применил ножик и к себе.
— Что-что?
— Пришлось залечь в нору и выждать, пока шрамы обретут рельеф. Думаю, тебе понравится к ним прикасаться. Думаю, теперь тебе захочется меня потрогать. Думаю, теперь ты пустишь меня внутрь.
— Я не понимаю…
— Я знаю твои Слова, Кристин, — сказал Рики. — Я заставил его сказать их.
Моя рука пытается зажать ему рот, но он ее отталкивает.
— Не волнуйся. Мне не нужно произносить их вслух, — говорит Рики. — Теперь они мои, точно так же как и твои. Погладь меня. Почувствуй шрамы. — Он берет мою руку и направляет вниз. — Можешь начать с моего дружка.
Элизабет Хэнд
Генри Даджep наизнанку
Пер. И.Богданова
Элизабет Хэнд — автор шести романов, в том числе «Walking the Moon», «Winterlong», «Glimmering», «Mortal Love», и множества рассказов. Произведения Хэнд завоевывали многочисленные награды, среди которых Всемирная премия фэнтези, премия «Небьюла», литературная премия имени Джеймса Типтри Младшего.
Критические статьи и эссе Элизабет Хэнд регулярно появляются в The Washington Post Book World, Village Voice и Fantasy and Science Fiction. Всю жизнь писательница интересовалась необычным и фантастическим в искусстве. Жизнь и творчество Генри Дарджера сквозь призму острого, сочувственно/о и проницательного эссе Хэнд предстают нерешенной загадкой, которую нельзя просто описать или проигнорировать.
Впервые сокращенная версия этого эссе была опубликована в Fantasy and Science Fiction.
Вначале этого года жители Нью-Йорка выстраивались в очередь, чтобы увидеть живые, большого формата образы мира, столь не похожего на наш, населенного доверчивым, как дитя, народом, что ведет грандиозную битву с чудовищными силами зла. Драконы, демонические существа, тщательно детализированные пейзажи, добросовестно воспроизведенные сцены боевых действий и возмущения разрушительных сил природы — все это плод воображения благочестивого католика, родившегося в 1892 году, того, чье творчество отразило как увлечение автора христианскими мифами, так и дурное влияние войн и технологий двадцатого столетия.
Что это — первая часть «Властелина Колец» Питера Джексона? Нет. Это картины Генри Дарджера, так называемого «постороннего художника», колоссальное наследие которого — все то, что им нарисовано и написано, — посмертно закрепило за ним известность как одной из любопытнейших фигур минувшего столетия. Со времени обнаружения в квартире Дарджера в 1972 году за несколько месяцев до его смерти огромного клада картин-коллажей, художественных текстов и автобиографического материала, интерес к его творчеству только возрастает. Более того, теперь, после почти ста лет безуспешных попыток, благодаря Дарджеру возникла возможность перевода дощечек с древнекритским линейным письмом. Но если творчество Дарджера уже досконально исследовано, то работа другого выдающегося художника, Дж. Р. Р. Толкина, по-прежнему страдает от невнимания, а нередко и от высокомерного презрения критики, несмотря на коммерческий успех — даже как раз «благодаря» ему.
А Толкин и Дарджер — современники, они родились в разные месяцы 1892 года и умерли примерно в одно и то же время — Дарджер в конце 1972 года, а Толкин в сентябре 1973 года. И хотя они жили и умерли, можно сказать, в совершенно разных мирах (Толкин большую часть жизни прожил в Англии, Дарджер — в Чикаго), а во взрослый период они могли бы показаться едва ли не антиподами, ранние их годы отличаются жуткой, внушающей едва ли не суеверный страх симметрией. На обоих глубокое впечатление произвели потери в раннем детстве. Мать Дарджера умерла за несколько недель до четвертого дня его рождения; отец Толкина умер спустя несколько месяцев после того, как будущему писателю исполнилось четыре. Оба остались сиротами в раннем возрасте. После смерти (от диабета) матери двенадцатилетний Толкин вместе со своим младшим братом попал под опеку великодушного приходского священника, а затем его взял к себе родственник. В 1900 году больной отец Дарджера увлекся церковной деятельностью; его сын был приписан к воспитательному дому мальчиков-католиков, а после смерти отца, пять лет спустя, тринадцатилетний Дарджер был помещен в воспитательное заведение закрытого типа (в 1908 году он оттуда сбежал). Оба начали работать над своими эпопеями примерно в одно и то же время — Толкин в 1913 году, а Дарджер — годом раньше. Оба в своем искусстве использовали визуальные и вербальные формы. И обоих увлекло создание эпической истории воображаемого мира: Средняя Земля Толкина и Царство Нереального Дарджера.
Книга «Генри Дарджер: в Царстве Нереального» историка Джона М. Макгрегора — авторитетный труд, который кажется столь же монументальным и всеохватным, как и сам предмет его исследования. Макгрегор — автор вышедшей в 1988 году монографии «Открытие искусства безумных», скрупулезного изучения формы выражения, которую называют по-разному — арт брют, народное искусство, искусство самоучек, воображаемое искусство, но которое теперь чаще всего определяется термином «искусство постороннего». Это выражение слишком широкоохватно, что огорчительно. Его применяют по отношению к таким несопоставимым художникам, как чудесный живописец Викторианской эпохи Ричард Дэдд, член Королевской академии, не посторонний, не самоучка, но бесспорный безумец; Крис Марс, одно время бывший музыкантом, а теперь дорого продаваемый художник, в работах которого весьма ощутимо влияние наследственной шизофрении; художник из низов Хауард Финстер и анатомический живописец-трансценденталист Алекс Грей. Наверное, «визуальный» — более точное определение, особенно смягченное словами «навязчивый» или «всепоглощающий» (что применимо и к большей части написанного Толкином).
