– Прости, но мне наскучил этот разговор.
Глеб повернулся, желая уйти, но Алена схватила его за рукав пиджака.
– И ты даже не хочешь со мной поболтать? Раньше тебе нравилось со мной болтать.
– Лена!
– Так как насчет туалета? Не хочешь проводить меня до кабинки?
– Ты груба.
– Это что, недостаток?
– Вполне возможно.
Алена усмехнулась и приблизила глаза к его лицу:
– Дурачок, я не груба, я откровенна!
Она попыталась его обнять, но он перехватил ее за запястья и убрал их со своей шеи. Затем повторил, на этот раз намного холоднее:
– Ален, кончай валять дурака.
– Какой ты у меня стал скромненький да рассудительный, – насмешливо сказала Тарасова. – Да не напрягайся ты так. Никто ничего не узнает. Это будет нечто вроде прощального банкета. Или мальчишника. Ну! Милый, давай! Сделай это для меня! В последний раз!
– Я уже сказал – нет. И хватит меня доставать.
Алена презрительно скривилась.
– Дурак! – сказала она. – Все равно ты на ней не женишься. Я слишком хорошо тебя знаю. Мы были любовниками почти год.
– В самом деле? – усмехнулся Глеб. – Трудно представить, что я был когда-то таким кретином.
Тарасова пристально посмотрела ему в глаза:
– Хочешь сказать, что влюбился?
– Это тебя не касается.
Глеб отвернулся и отошел в другой конец зала. Напряженно оглядываясь по сторонам, он поймал за пуговицу своего литагента:
– Леш, ты не видел здесь мою подругу?
– Машу Любимову? Кажется, она вышла на улицу с каким-то мужиком.
Лицо Корсака напряглось.
– С каким мужиком?
Литагент пожал плечами:
– Не знаю. Я его раньше не видел.
Корсак нахмурился:
– Когда это было?
– Минут десять назад.
Глеб взял агента за плечи, отодвинул его в сторону и стремительно зашагал к выходу.
Внизу, в тени дерева, он увидел вещь, от вида которой его прошиб пот. Это была серебряная зажигалка Маши. Глеб мигом сбежал с крыльца, поднял ее из травы, выпрямился.
– Маша! – крикнул он что было сил. – Маруся!..
Глеб быстро достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Маши. По здравом размышлении, волноваться было преждевременно, однако у Глеба, как у любого хорошего журналиста, было чутье на опасность, и сейчас это чутье говорило ему, что беда уже случилась.
«Телефон абонента выключен или находится вне действия сети», – холодно проговорил женский голос.
Глеб опустил руку, мобильник едва не выпал из его разжавшихся пальцев, но он успел его подхватить, уткнулся взглядом в дисплей, быстро нашел номер телефона Стаса Данилова и нажал на кнопку связи.
Стас, как это обычно и бывало, отозвался сразу же:
– Слушаю!
– Стасис, это Глеб. Глеб Корсак.
– Здравствуй, Корсак! Что-то случилось?
– Да! Кажется… Маша исчезла.
– Я не понял… Повтори!
– Маша пропала! Бери Толю и срочно приезжай сюда.
– Что скажешь? – спросил Глеб у здоровяка Волохова, протягивая ему пачку «Кэмела».
– Ничего определенного, – ответил тот, доставая сигарету.
Они закурили. Толя покосился на бледное лицо Корсака и сказал:
– Может, не стоит пока волноваться? Мало ли что могло случиться. Вдруг она сама выключила телефон? Так бывает, когда люди ссорятся.
Глеб нахмурился:
– Мы не ссорились.
– Ты мог об этом не знать, – пожал плечами Волохов. – Может, она увидела тебя в компании красоток, ну и… Женщины, они ведь все замечают и из всего делают выводы. Часто – скоропалительные. Ты вот что, Глеб… Припомни-ка все места, где она, по-твоему, могла бы быть. Телефоны, адреса… А мы все проверим.
Толя сунул сигарету в губы и потянулся за блокнотом, который всегда таскал с собой.
Глеб посмотрел на Волохова потемневшими от горя глазами и хрипло проговорил:
– Записывай.
…Продиктовав все, что хотел сказать, Глеб потянулся в карман за сигаретами и зажигалкой. Пальцы у него подрагивали, но он справился. Едва он выпустил первое облако дыма, как подошел эксперт-криминалист Паша Скориков. Невысокий, темноволосый, Скориков стянул с рук перчатки и сказал:
– Глеб прав. Машу похитили.
Эти слова произвели мрачный эффект. Лица мужчин словно бы осунулись.
– Обоснуй, – потребовал Стас.
– Недалеко от черного входа, вон за теми деревьями, люди видели припаркованную машину. Я проверил и нашел рядом следы мужских ботинок. Земля там очень влажная. Кто-то шел напрямик, скрываясь от света фонарей. На кустах сломаны ветки. А следы очень глубокие. Гораздо глубже, чем у меня. Тот, кто их оставил, шел не просто так. Он… кого-то нес.
– Машу, – сказал Глеб. – Он нес Машу!
– Да. – Скориков смущенно отвел взгляд. – Судя во всему.
– Что насчет машины? – спросил Данилов.
– Иномарка, – ответил Паша. – Какой-то «японец». Темного цвета. Больше ничего не известно.
– Понятно.
Глеб поймал на себе взгляд Стаса и невольно вздрогнул. Во взгляде этом было столько неприязни, что у Глеба пересохли губы. Было очевидно, что Стас во всем винит Глеба.
Паша хотел что-то добавить, но Стас прервал его жестом и, по-прежнему глядя на Корсака, поинтересовался:
– Ну как?
– Что – как? – не понял Глеб.
– Хорошо развлекся?
Корсак поморщился:
– Стас, кончай.
Волохов положил на плечо Стасу огромную ручищу и тихо проговорил:
– Стас, не надо.
Данилов несколько секунд молчал, вздохнул и сказал:
– Ладно. Дело – прежде всего. Надаю тебе по шее в следующий раз.
– Предупреди когда, – негромко отозвался Глеб. – Чтобы я успел ее вымыть.
– Если бы Лицедей хотел ее убить – убил бы сразу, – сказал Толя. – А раз похитил, значит, выдвинет требования.
– Лицедей?..
– Да. Просто вырвалось… Это из той песни, которую он пел в ролике… «Я шут, лицедей, добряк и злодей…»
Скориков зашагал к своей машине.
С крыльца спустилась ослепительно-красивая брюнетка в стильном светлом пальто. Подошла к Глебу, кивнула операм и спросила:
– Глеб, ты можешь мне объяснить, что случилось?
– Не сейчас, Алена, – хмуро ответил он.
Она неуверенно улыбнулась. Вгляделась с тревогой в его лицо и тихо произнесла:
– Ты плохо выглядишь. Хочешь, я отвезу тебя домой?
– Нет, – отчеканил Корсак. – Спасибо. Всего хорошего, Алена!
Красавица на мгновение нахмурилась, тряхнула блестящими черными волосами и сказала:
– Что ж… Позвони мне, когда что-то прояснится. Надеюсь, ты еще не удалил мой номер из справочника?
– Нет… Не знаю.
– Тогда я сама тебе позвоню. Через час или два. Всего доброго! – попрощалась она с операми, повернулась и зашагала к автостоянке.
Мужчины проводили ее взглядами.
– Красивая, – резюмировал Толя Волохов.
