– Макаров, есть лучшее средство, – Левша помахал бутылкой рома.
Гид посмотрел на него, но ничего не сказал.
Стараясь даже не обращать внимания на бутылку, Макаров закинул в рот таблетки и жадно запил водой. И только сейчас обратил внимание, что не лучше чувствует себя и один из итальянцев. В начале поездки он Держался так, как и его спутник – невозмутимо и с Достоинством, но от Левши не укрылось, что итальянец- толстячок был единственным, кто потел в тумане, тер Шею и оттягивал все ниже и ниже ворот рубашки. Когда же на хозяина кейса посмотрел Макаров, тот уже дышал со свистом и был красен, как рак.
– Вам плохо? – справился вездесущий гид.
– Не знаю, что с ним происходит, – в утренней тишине покоя резкий голос второго итальянца звучал почти истерично. – Он с утра не проронил ни слова, лишь кивнул в ответ на предложение проехать на остров, а сейчас… ему все хуже и хуже!
Это почти стало главным событием, но тут вдруг туман исчез. Случилось это неожиданно, словно господь утопил в тумане соломинку для коктейля и одним глотком опорожнил сосуд.
Ослепленные солнечным светом, пассажиры вздохнули и… задохнулись. Кто-то из женщин, кажется, это была Дженни, взвизгнул. Левша оторвал от губ бутылку и восхищенно привстал.
– Пресвятая Богородица, – вырвалось из уст итальянца.
Распахнувшиеся двери в рай очаровали всех одновременно. Это был остров. Лучший из всех, что приходилось видеть кому-то из них. Мягкий, с едва заметными бурунчиками прибой облизывал совершенно белый, словно его выстирали, песок. Пальмы накренились над водой, а за естественным, созданным природой пляжем раскинулись густые заросли. Первое, на что обратил внимание Макаров, была стая попугаев. Внезапное появление двух катеров испугало несколько сотен пестрых птиц, и они, фейерверком взорвавшись в небе, рассыпались и полетели в глубь острова.
В тумане катера отдалились друг от друга еще даль- ше, и теперь между ними было не менее трехсот метров.
– Вот так же, наверное, подходил к берегам Америки и Веспуччи с командой, – пробормотал Левша.
– Да, только у него не было таких мощных катеров, – усмехнулся гид.
Левша посмотрел на него и, совершенно не представляя, что на это ответить, занялся ромом.
Питер видел гору, уходящую от острова и тонущую в низко собранных над ним облаках. То был всего лишь растворившийся у самой земли, но еще не пронизанный сверху и не растопленный солнцем туман, окружавший сушу, но Питеру он казался облаком, спустившимся с небес. И оттого остров казался ему подпоркой неба, грозящего придавить море.
– Этот остров входит в гряду Бермудских островов, и находится он в двадцати милях от главного острова Бермуда, – крикнул гид. – Он не заселен людьми, это место – пристанище путешественников, решивших в последний раз перед цивилизацией напиться из ручья.
Когда катера уткнулись носом в землю и пассажиры «Кассандры» стали прыгать на песок, Макаров, не сводя глаз со второго катера, сказал гиду:
– Этот человек совсем плох, мне кажется. Его необходимо вернуть на корабль.
Итальянца вели на берег двое: его спутник и тот самый мужчина с аккуратной бородой, считавший молчание богатством, растрачивать которое попусту не намеревался. Евгений дотащил филиппинца до кустов и свалил с плеч.
– Я уже сожалею о своей шутке, – бросил он, по- чувствовав приближение Макарова. – Мне никто не платит за переноску этого груза.
– Вас никто и не просил этот груз таскать.
– Но с ним случился бы солнечный удар, если бы я не отнес его в тень!
– Если бы он спал под шлюпкой, его не нужно было бы носить.
Посмотрев на Макарова, сплюнув и ухмыльнувшись, Левша отошел в сторону и стал осматриваться.
Пассажиры второго класса уже пересекли пляж и вошли в джунгли. Половина пассажиров первого класса последовала их примеру. Рядом с катерами остались только итальянцы, бородатый молчун, гид и Макаров. Левша, немного подумав, глотнул рома и направился к зарослям. За Питера Макаров не беспокоился. Его взяла за руку и повела с собой Дженни.
Он посмотрел на второй катер. Гид не торопился в джунгли. Усевшись на песок, он снимал ботинок, и по его намерениям было понятно, что он собирается из него вытряхнуть что-то.
– Случалось ли с ним подобное раньше?
Услышав это, Макаров обернулся. Так вот, оказывается, как звучит голос бородатого. Вопрос был задан товарищу итальянца, и тот, волнуясь больше, чем следовало бы при простой болезни друга, бормотал что-то и хватался за голову.
– Вы слышите меня, черт вас побери?
– Да какое вам дело, черт вас побери?! – вскричал итальянец. – Время ли сейчас утолять ваш праздный интерес?!
– Я доктор. И вижу, что у вашего друга шок. Это либо пищевая аллергия, либо реакция на лекарство.
Итальянец вытер лицо, лоснящееся потом. Этот остров явно не был предназначен для прогулки в костюме.
– Он избегает принимать снотворное, это я знаю. – Подумав, он добавил: – Один раз подобное с ним случилось, когда врач лечил его от депрессии.
Бородатый посмотрел на Макарова, потом на гида.
– Мне срочно нужен мой саквояж. Отвезите меня на корабль. Сейчас же.
– Что случилось? – заволновался гид.
Макаров, молча наблюдая за происходящим, сел на
белый песок.
– Этот человек под действием бензодеазепинов или барбитуратов. Сказать точно я не могу. Нам нужно вернуться на корабль за моим саквояжем или доставить этого человека на борт.
– Быть может, все не так страшно? – спросил гид, склоняясь над тучным итальянцем, который, похоже, отдышался и теперь выглядел менее ужасно. От лица его отхлынула краска, и лишь пузырящаяся в уголках губ слюна напоминала о недавнем припадке.
Стиснув зубы, доктор подошел к гиду, и Макаров расслышал, как он тихо сказал:
– Если я не окажу ему помощь, то в течение получаса он умрет.
– Невероятно, – гид зашагал к катеру. – На корабле есть дубликаты ключей, я сейчас привезу вам ваш саквояж!
– Почему бы вам не прихватить с собой доктора, чтобы облегчить поиски саквояжа? – крикнул вслед ему Макаров.
– Доктор нужен здесь! Разве вы не понимаете?
– Понимаю, – пробормотал Макаров и поднялся. – Точнее сказать, почти понимаю… Позвольте я вам помогу…
Он уже почти снял с колен лежащего больного кейс, как вдруг второй итальянец вцепился в кейс мертвой хваткой.
– Оставьте нас в покое!…
– Но я хотел…
– Оставьте, я сказал!
Макаров отошел и стал смотреть, как катер, табаня, задом отходил от берега. Рядом с ним бугрилась, словно кипящее молоко, вода. Она взрывалась пузырями, но тут же, растекаясь, снова превращалась в качающуюся бирюзу.
