Это, конечно, был он.
«Привет, дорогая, как дела?» — голос был радостно-приподнятым.
Я помнила свой сон и участие Альберта в нём, и не разделяла его оптимизма. Я рассказала ему о последних событиях. Он слушал меня, не перебивая.
«Бедняжка, — только и смог сказать он, — как тебе не везёт!»
Я была с ним согласна.
«Что ты теперь думаешь делать?»
Я сказала, что хочу вернуться домой.
«Ты ведь уже не приедешь?»
«Ты знаешь, дела так закрутились, что я всё равно не смог бы приехать. Ну, так и тебе там нечего делать. Приезжай, я жду тебя здесь».
Я довольно ехидно спросила, выходит ли он вообще из своей берлоги, а он серьёзно ответил, что почти никогда. Эта фраза немного насторожила меня, но я пропустила её мимо ушей.
«Когда ты думаешь выехать?» — спросил Альберт.
Я ответила, что завтра или послезавтра.
«Приедешь, зайди ко мне. Я соскучился, и мне очень жаль, что так всё получилось. Я люблю тебя».
Я осознала, что была несправедлива к Альберту. Он ни в чем не виноват. И уже более нежным голосом добавила, что целую его, и приду, как только смогу. После этого мы положили трубки.
А вечером я оделась, зашла за Кэт, и мы пошли в город. В небольшом кафе под липами сели поужинать. Конечно, все разговоры вертелись вокруг Жана и Мари. Завтра ждали родственников. Но актуальность темы понемногу начинала стихать. Говорить, собственно можно было мало о чём — о Жане почти никто ничего не знал, — и разговор сам собой переместился в другое русло. Я спросила, как у Кэт с женихами? Удачно ли проходит охота?
Она засмеялась: «Скорее нет, чем да. Хотя один тут мне нравится. Да и маме тоже».
Я поинтересовалась, кто же это?
«Да ты его видела. Он был с нами в компании» — Кэт описала мне молодого человека, и я его вспомнила. Надо признать, он был недурён, и обращал на себя внимание.
«А как он к тебе?» — спросила я из вежливости.
«По-моему, никак, — Кэт погрустнела, — мне кажется, у него кто-то есть. Я дала ему понять, что не против, но он сделал вид, что не заметил. А быть назойливой мне не хочется. И к тому же я фаталистка: не судьба, значит, не судьба, — Кэт засмеялась, — найдём другого».
Я согласилась с ней. Я тоже была фаталисткой. Мы сидели до позднего вечера, потом пошли домой. Вечер удался на славу. Я отвлеклась от мрачных мыслей, благодаря Кэт и её неистребимому жизнелюбию. Когда шли обратно, я сказала Кэт, что уезжаю завтра или послезавтра.
«Зачем, дорогая?! Останься. Скоро всё забудется. Возьми другой номер, или переезжай в другую гостиницу. Что тебе этот Жан? А мы с тобой славно отдохнём. Я так привязалась к тебе, — Кэт взяла меня за руку и проникновенно заглянула мне в глаза, — знаешь, у нас трёхкомнатный „люкс“, места хоть отбавляй. Если тебе страшно, можешь жить с нами, я думаю, мама не будет против. Номер оплачен, и ты можешь жить бесплатно. Хозяйка, верно, не будет возражать».
Я сказала, что подумаю, но пока шли, твёрдо решила остаться. Во-первых, мне было интересно, кто и за что так поступил с Жаном, а во-вторых, домой мне не хотелось.
Я чувствовала, что если я узнаю, что кто-то отомстил Жану, мне станет легче. Загадка ужасной смерти его дочери продолжала будоражить меня, и, оставаясь, я надеялась, что хоть какие-нибудь подробности этой истории выйдут на свет. Поэтому, когда мы подошли к отелю, я ответила согласием на предложение Кэт. Я не знала, как сообщить об этом Альберту, но подумала, что если не приду на днях, он сам будет искать меня.
И, действительно, Альберт позвонил мне вечером того же дня, чтобы справиться о моем самочувствии. Я сообщила ему о своём решении остаться. Он, как мне показалось, был немного обескуражен, но ничего не сказал: «Ну, раз ты так решила, значит, так тому и быть. Небольшая отсрочка не повредит».
«Альберт, ты говоришь загадками. Что значит отсрочка? Что ты имеешь в виду?».
«Ничего, дорогая, я просто соскучился, но разлука пойдёт мне на пользу. Я тем временем доделаю дела. Приезжай, как сможешь. Я жду тебя».
На этой оптимистичной ноте мы и расстались. Я, как и собиралась, переехала к Кэт в номер. Хозяйка не стала брать с меня плату, видимо, была рада, что я остаюсь и тем самым подаю пример другим постояльцам.
Родственники Жана приехали на другой день. Но об этом мы узнали только со слов хозяйки. Они даже не появились в отеле. Просто забрали тела из городского морга и увезли на родину. Нам так ничего и не удалось узнать, что бы пролило свет на это происшествие. Хозяйка шепнула нам, что, говорят, Жан был не тем, за кого себя выдаёт, и вёл далеко не жизнь праведника. Он любил погонять на машине, и как-то наехал на ребёнка. Ребёнок погиб на месте. Жан, конечно, расплатился с ними, но родители не успокоились. Было ещё много разных слухов, один другого невероятнее, но, честно говоря, их подлинность вызывала сомнение. Официальные лица хранили молчание, и разговоры вскоре затихли. Скорее всего, никто так никогда и не узнает, что было на самом деле, и мне пришлось смириться с этим. Я предалась отдыху в полной мере. Кэт пела, как птичка, днями напролёт, мама её не мешала нам, мы были счастливы. Я общалась с местными молодыми людьми, мы загорали, купались, танцевали по вечерам, ездили шумной толпой в город. Время пролетело незаметно. Отдых подходил к концу, Кэт с матерью собирались уезжать. Я тоже собрала вещи. Как и обещала родителям, я пробыла на курорте две недели. Расставались мы очень трогательно. Кэт даже всплакнула: «Пусть мне не удалось найти жениха, но благодаря тебе у меня была подруга, и я чудесно провела время. Ты не жалеешь, что осталась?» Я горячо заверила её, что нет.
«Не расстраивайся, Кэти, — ободрила я её, — ты скоро встретишь свою судьбу, я уверена».
Она весело тряхнула кудряшками: «Не уверена, что я хочу, чтобы это произошло так скоро», — и подмигнула мне.
На станции мы обнялись, обменялись адресами и телефонами и разъехались.
Родители ждали меня дома. Мама испекла яблочный пирог. За столом я взахлёб рассказывала об отдыхе.
«Мы рады, что тебе понравилось, дочка. Ты у нас молодец, — папа смотрел на меня, улыбаясь, — иди, отдохни с дороги». Я и правда устала, и пошла прилечь в свою комнату. Ночью я спала, как убитая, а утром решила сходить к Альберту. Стоял конец июля, погода была жаркой, и поэтому я оправилась в путь пораньше. Маме я сказала, что пойду прогуляться по окрестностям, а к завтраку постараюсь придти.
До замка я дошла быстро. Увиденное показалось мне нереальным: те же воробьи, тот же Альберт на пороге замка. Раз и навсегда нарисованная картина вызывала смутное чувство досады. Альберт кинулся ко мне навстречу: «Здравствуй, дорогая, как давно я тебя не видел! Прости, я отправил тебя отдыхать и бросил одну!»
