Ночной клуб «Привет, Шизофрения!»
Германтаун, штат Мэриленд
Первый день
22:00
СВЕТ мерк, ВСПЫХИВАЛ, гас, ПОЛЫХАЛ, умирал, РАЗГОРАЛСЯ и таял, РЕЗАЛ глаза, сОтнЯмИ крОхОтнЫх ЗаЙчИ-кОв РасСыПаЛся, МетАлСя пО стЕнаМ...
Но никто не обращал на это внимания. Чего еще ждать от дискотеки в ночном клубе среднего пошиба? Да еще с таким названием? Китайских фонариков, что ли? Все как положено, и даже сверх того: потный полумрак, размешанный десятками тел до полужидкого состояния; ошалевшие от собственного мигания разноцветные лампочки и перегревшиеся прожектора; захватанные тысячами рук скрипучие «однорукие бандиты»; облака сладковатого вязкого дыма пополам с бессмысленными воплями; плотные полосы звука, которые заставляли вибрировать не то что барабанные перепонки, но даже кости черепа; и, наконец, гордость и фирменный знак заведения — в клетке, подвешенной под потолком по соседству с давно ополоумевшим зеркальным шаром, извивалась, раскачивалась, завязывалась в узлы, билась о металлические прутья фигуристая полуголая девица. Корчило ее так, словно она и вправду вознеслась над толпой не по своей воле и теперь рвалась на свободу. Но и эту райскую птицу, увешанную побрякушками и блестящими лентами, уже давно перестали замечать.
Все, кроме одного-единственного существа. Напротив входа в клуб неизвестный не то талантливый, не то обкурившийся художник нарисовал портрет своеобразно красивой женщины. Ее рыжеватые волосы волнистым ореолом вздымались на голове, как у Горгоны Медузы. Узкий треугольный провал с неровными краями рассекал лоб надвое — почти точно посередине. Завсегдатаи, как правило, здоровались с нарисованной женщиной традиционным «Привет!» — а вот прощаться с ней считалось дурным тоном.
У стены с фреской, чуть в стороне от общей сутолоки, стояла молодая брюнетка в легком неброском темном платье. Она казалась здесь чужой, чужеродной, не захваченной общим ритмичным безумием, и потому завсегдатаи скользили взглядами по ее плотноватой фигурке без интереса, не задерживаясь. Внимательный наблюдатель — какие, уж конечно, не ходят по дискотекам среднего пошиба — сразу заметил бы, что женщина поглощена яркими и необычайно сильными переживаниями. Вот только какими, господи боже мой?! Ноздри ее трепетали, огромные широко расставленные глаза неотрывно следили за шевелящейся в полутьме человеческой массой. Судороги райской птицы под потолком отзывались мелкими, почти незаметными сокращениями мускулов темноволосой незнакомки, которая, казалось, всей кожей впитывала душную атмосферу дискотеки.
В нескольких шагах от этой странной женщины самый обыкновенный парень пытался устроить личную жизнь. Не то чтобы глобально — всего лишь на одну ночь. Но ему не везло. Уже третья — по всем статьям подходящая — девчонка отказывала ему, не затрудняясь даже формальной вежливостью. День, что ли, невезучий? Парень расстроенно передернул плечами и поплелся к игровым автоматам. Выбрал электронный гороскоп, бросил жетон... Может, и вправду лучше сегодня не ерепениться. Выспаться как следует, утешая себя сознанием вынужденной супружеской верности.
Рослый, стройный. Скорее симпатичный, чем наоборот. А главное — от него исходил легко различимый запах возбуждения, слегка горчащий от примеси обиды и разочарования. Пьянящий, неповторимый запах...
Темноволосая незнакомка оставила свой наблюдательный пост. Проскользнув сквозь толпу, она легко коснулась плеча избранника. Тот недовольно оторвался от экрана, бросил косой взгляд... Ай, оставьте! ничего особенного: удлиненное, не слишком красивое лицо, пышные вьющиеся волосы. Блондинка, которую он только что пытался снять, была куда эффектней. И парень снова уткнулся в текст.
Настойчивая незнакомка завладела его рукой. Молодой человек хотел было одернуть нахалку, но вдруг понял, что наглости в ее движениях вовсе нет, а есть чувственность и страсть, и эта самая нежная настойчивость, с которой женщина ласкала его руку — тыльную сторону ладони, ложбинку между указательным и большим пальцами, — стремительно туманила голову сильнее любого спиртного. Незнакомка, не переставая гладить уже дрожащую мужскую руку, чуть заметно качнула головой. Парень неуверенно улыбнулся и наклонился к ней.
— Пойдем к тебе? — просто спросила она. Не отпуская его руки, женщина медленно отстранилась и так же медленно начала пятиться к выходу. И у ее избранника не появилось даже тени мысли, что можно не следовать этому неодолимому призыву.
Гостиница « Бавария »
Германтаун, штат Мэриленд
Ночь
...Он даже не успел ее толком раздеть. Бешеное возбуждение, охватившее его, уничтожило все привычки и ухищрения, оставив одну только животную страсть. То, что сам он оказался в постели без одежды, было заслугой женщины, а не его собственной. Два тела метались и корчились на широкой кровати дорогого гостиничного номера, пока общая судорога не вплавила их друг в друга... Парень обессиленно упал на подушки. Женщина поцеловала его, неторопливо поднялась и пошла к стеклянной двери в ванную. Ее черная шелковая комбинация плотно охватывала грудь и тугие бедра, оставляя открытыми полноватые ноги.
Парень забросил руки за голову и заговорил — так же сбивчиво, как и дышал:
— Боже, это было что-то!.. Ты мне не веришь?.. Ты слышишь меня, нет?
Ответа не последовало. Женщина, невидимая теперь для своего партнера, неподвижно стояла в коридоре, прислонившись к стене. Словно чего-то ждала.
— Эй, я даже не знаю, как тебя зовут! Дыхание все никак не желало успокаиваться. Наоборот, оно становилось все более рваным и беспорядочным. И сердце билось быстрей и быстрей, оно колотилось уже, казалось, не в грудной клетке, а в горле. Парень закашлялся. Глаза в ужасе округлились. Нет, это был не только ужас, но и боль — непонятная, но сильная, почти нестерпимая. Задыхаясь и давясь, он упал на подушки. Грудь судорожно вздымалась. На губах показалась кровавая пена. Еще один выдох — и красный пузырящийся сгусток, показавшийся изо рта, стал больше, перевалил за край губ и медленно пополз по щеке. Еще один выдох. И еще. Последний. Голова парня чуть опустилась, когда пробежавшая предсмертная судорога отпустила шейные мышцы.
Молодая женщина бесстрастно стояла у стены. Смерть любовника не заставила ее даже вздохнуть — хотя бы от облегчения. Только теперь она неторопливо принялась стягивать с себя комбинацию, чтобы позволить разгоряченной коже целиком соприкоснуться с воздухом, напоенным терпким ароматом недавней страсти. Сдвинула с плеч лямки, потянула вниз. Тонкая шелковая ткань ласкающе заскользила по бокам, по бедрам и икрам. Тело дрогнуло. Волна пробежала по взбугрившимся мышцам, удлиняя, меняя, наращивая, огрубляя их, и шелковая тряпочка упала на пол уже не к округлым женским, а несколько сухощавым мужским ногам с узкими лодыжками. Бедра сузились, уплотнились. Длинные стройные ноги уверенно перешагнули через уже бесполезную для их владелицы... владелицы? — владельца вещь и, легко переступая, понесли оборотня в комнату. На тело несчастного любовника он даже не посмотрел. В неподвижном, скрученном предсмертной болью комке плоти очарования оставалось не больше, чем в тряпичной кукле, залитой французскими духами.
