— Нет. Я уверен в этом. Я хочу спросить, хочешь ли ты попробовать вернуться?
Том, сбитый с толку, смотрел на него. Стью уже хотел было попытаться объяснить все Тому, когда тот сказал:
— Боже, да я все отдам за такой шанс.
Вот так просто все и решилось. Они выехали из Гранд-Джанкшен в последний день ноября.
Обучать Тома основам езды на «Арктик кетс» не было необходимости. Стью нашел огромный снегоход в гараже дорожной полиции штата Колорадо всего лишь в миле от «Холидей-инн». Он был оснащен сверхмощным двигателем, имел обтекатель, способный противостоять напору любого ветра и, что самое важное, огромное багажное отделение. Без сомнения, раньше здесь хранилось все, что могло понадобиться в случае поломки. Отделение было достаточно большим, чтобы в нем могла разместиться большая собака. В Гранд-Джанкшен было много магазинов спорттоваров, так что с инвентарем у них не возникло проблем. Они нашли все необходимое для зимнего похода, хотя супергрипп стал косить людей в самом начале лета. Они взяли брезентовые палатки, утепленные спальные мешки, по паре лыж (хотя от мысли научить Тома пользоваться лыжами в горах у Стью кровь стыла в жилах), походную газовую плиту, консервы, фонарики, батарейки, баллоны с газом, аккумуляторы, ножи и разные инструменты, винтовку с оптическим прицелом и патроны к ней.
К двум часам первого дня путешествия Стью понял, что его страхи быть погребенным под снегом и умереть от голода беспочвенны. Леса так и кишели дичью; он не видел ничего подобного в своей жизни. Позже в этот же день он подстрелил оленя, своего первого оленя после девятого класса, когда он сбежал из школы, чтобы пойти на охоту со своим дядюшкой Дейлом. Они убили олениху, ее мясо было жестким и горьким… оттого, что она ела крапиву, как сказал дядюшка Дейл. Этот же олень был жирным, тяжелым. Но, подумал Стью, разделывая тушу большим ножом, зима только начинается. У природы есть свои способы регулировать перенаселенность.
Пока Стью разделывал тушу, Том развел костер. Уже совсем стемнело, когда Стью закончил работу, и его больная нога давала о себе знать, тягуче выводя «Ave Maria». Олениху, которую подстрелил дядюшка Дейл, они отнесли к старику по имени Шьюи, жившему в пригороде Брейнтри. Тот разделал тушу за три доллара и десять фунтов оленины.
— Как бы я хотел, чтобы сейчас здесь оказался старина Шьюи, вздохнув, произнес Стью.
— Кто? — Том очнулся от полудремы.
— Никто, Том. Разговариваю сам с собой.
Как оказалось, оленина стоила его трудов. Вкусная, сочная, нежная. Когда они наелись до отвала, Стью приготовил еще фунтов тридцать мяса и на следующее утро уложил замороженным в другое, меньшее отделение снегохода. В этот первый день они проехали только шестнадцать миль.
В ту ночь сон изменился. Стью снова находился в родильном зале. Повсюду была кровь — рукава его белого халата пропитались кровью. Простыня, прикрывавшая Франни, тоже была в крови. Франни все еще кричала.
— Уже идет, — выдохнул Джордж. — Время пришло, Франни, он ждет своего рождения, тужься! ТУЖЬСЯ!
И он вышел, вышел с новым потоком крови. Джордж вытащил младенца, ухватив его за ягодицы, потому что ребенок шел ножками.
Лори пронзительно завизжала. Во все стороны полетели стальные инструменты…
Потому что это был волк со злобно ухмыляющимся человеческим лицом, его лицом, это был Флегг, пришло его время снова вернуться, он не был мертв, он продолжал свое шествие по миру, Франни дала жизнь Ренделлу Флеггу…
Стью проснулся, в ушах у него пульсировало, теснило грудь. Кричал ли он?
Том по-прежнему спал, завернувшись в спальный мешок с головой, видна была только прядь волос. Кин свернулся клубком рядом со Стью. Все нормально, это всего лишь сон…
А затем в ночи раздался пронзительный вой, серебряный колокольчик отчаянного страха… завывание волка, а возможно, завывание призрака-убийцы.
Кин поднял голову.
Тело Стью покрылось гусиной кожей.
Вой не повторился.
Стью заснул. Утром они поехали дальше. Именно Том заметил, что оленьи кишки исчезли. На их месте было множество следов… но и все.
Пять дней хорошей погоды позволили им добраться до Райфла. Проснувшись следующим утром, они заметили признаки приближающейся пурги. Стью решил, что им лучше всего переждать ненастье здесь, и они устроились в местном мотеле. Том придержал двери вестибюля, и Стью въехал на снегоходе прямо внутрь. Как он сказал Тому, это будет отличным гаражом, хотя тяжелые полозья машины основательно потрепали пушистый ковер.
Пуржило три дня. Когда они проснулись утром 10 декабря и расчистили вход в мотель, ярко сияло солнце, температура поднялась до десяти градусов. Теперь было намного труднее ехать по занесенным снегом изгибам и поворотам шоссе № 70. Но не это волновало Стью в этот яркий, солнечный, теплый день. Когда голубые тени стали удлиняться, Стью выключил мотор. Он поднял голову, казалось, весь превратившись в слух.
— Что случилось, Стью? Что… — И тут Том тоже услышал. Приглушенный рокот слева и сверху от них. Он усилился до звука приближающегося поезда, затем смолк. День снова был тих.
— Стью? — Том был явно встревожен.
— Не волнуйся, — сказал Стью и подумал: «Достаточно того, что я беспокоюсь за двоих».
Тепло продолжало держаться. К 13 декабря они были почти у Шошоуна, по-прежнему двигаясь вверх в Скалистые горы — высшей точкой подъема для них, прежде чем начать спуск, должен был стать перевал Лавленд.
Снова и снова до них доносился грохот снежных лавин. Иногда далеко, а иногда так близко, что им оставалось только смотреть вверх, ждать и надеяться, что эта стремительная белая смерть минует их. Двенадцатого лавина обрушилась на то место, где они находились всего лишь полчаса назад, и похоронила следы их снегохода под тоннами спрессованного снега. Стью опасался, что вибрация, вызванная шумом двигателя снегохода, может стать причиной их гибели, вызвав сход лавины, которая погребет их под сорока футами снега прежде, чем они успеют понять, что же произошло. А пока только оставалось продвигаться вперед и надеяться на лучшее.
Затем температура снова понизилась, и угроза схода лавин немного уменьшилась. Опять завьюжило, и они вынуждены были переждать еще пару суток. Потом двинулись дальше… и в ту ночь выпи волки. Вой доносился издалека, но иногда он раздавался так близко, что, казалось, волки окружают их палатку. Кин то и дело вскакивал и рычал. Температура держалась низкая, обвалы случались реже, хотя восемнадцатого они снова чуть не попали под лавину.
