Яна недоверчиво поджала губы, прищурилась. Следователей до этого было двое. Ее дело считалось обычной «бытовухой», ее бы давно уже просто посадили, но ей повезло с адвокатом. Он был молодым, очень азартным, и уже несколько раз успешно добивался пересмотра ее дела. Следователи, к которым ее вызывали, избирали разные тактики, от увещевания до запугивания, пытались изображать из себя ее друзей… Но и не думали ей верить.
В спокойном же взгляде этого человека Яна неожиданно для себя увидела искреннее желание помочь ей выйти из тюрьмы. Было очевидно, что он преследовал какие-то свои цели. Но в то, что он попробует ее вытащить, она почему-то поверила. Девушка убрала волосы с лица и глубоко вздохнула.
– Ладно. Мы были самыми обычными людьми. По крайней мере, так мне казалось тогда. Все было как у всех. Работа-дом, работа-дом, изредка совместные отпуска. Вот только я ни до, ни сразу после замужества не подозревала о том, чем на самом деле занимается Дима. Говорил, что работает в какой-то компании, связанной… с геодезией, что ли. Я никогда не уточняла. Потом все изменилось. К нему начали приходить разные люди, с которыми он запирался в отдельной комнате, откуда потом слышалось бормотание, доносились ужасные запахи и даже шел дым. Я постоянно стала держать форточки открытыми, иногда было просто невозможно спокойно находиться дома.
– Это все происходило прямо в вашей квартире?
– Да. – Яна помолчала, устало опустив плечи. То ли прониклась каким-то доверием к этому человеку, излучавшему спокойную уверенность, то ли ее охватили воспоминания, вернулась боль по потерянной жизни, но тон ее голоса изменился. – У Димы были богатые родители. Они подарили нам на свадьбу четырехкомнатную квартиру. Мой отец с матерью чувствовали себя не в своей тарелке, вручая нам стиральную машину. Большее они не могли себе позволить. Я была счастлива, как никто другой. Своя квартира… После коммуналок, общежития… Мы сделали гостиную, спальню… Оборудовали третью комнату под спортзал и библиотеку одновременно. Оба любили читать и оба любили потягать блоки…
Фигура у нее была спортивная, закатанные рукава рубашки обнажали мускулистые руки.
– Четвертую комнату он попросил оставить ему. Под кабинет. – Она усмехнулась. – Он врезал в дверь замок и всегда запирал ее, когда уходил из квартиры. Дима был очень властным. А я, вдобавок, очень любила его и чувствовала к нему огромное уважение. Поэтому я долго не решалась спросить его о том, что происходит.
– Он объяснил, чем занимается? – Следователь достал из папки пачку фотографий и неторопливо рассматривал их. Девушка бросила косой взгляд на снимки и продолжила:
– Да. Когда мне стало уже совсем невыносимо. Он даже не стал отпираться. Сказал, что колдун, представляете? – Яна насмешливо посмотрела на следователя, ожидая увидеть ту же реакцию, что и у тех, кто допрашивал ее прежде.
Но мужчина смотрел на нее совершенно серьезно, не делая попытки прервать. И внимательно слушал, в отличие от всех предыдущих, которые на этом месте рассказа закрывали папку, складывали руки на столе и бросали: «Может, будем говорить правду?».
Вербицкий достал пачку «Данхилла», не торопясь раскрыл ее и предложил Яне. Девушка бросила на него короткий взгляд и вытянула сигарету.
– Дальше.
– Колдун. Практикующий. Вот кем он оказался. Деталей расписывать не стал, сказал только, что его основная работа – вовсе не основная.
– Не очень рационально устраивать свой колдовской офис в собственной квартире, да еще при свидетельнице, не находите?
– Я всегда была послушной и домашней. Все больше по дому хлопотала, даже фитнесом дома занималась, а не в зале. Теперь я думаю, что у него появилось чувство своей неуязвимости, поэтому он не стеснялся заниматься этим… этим искусством в своей квартире.
– Он не предлагал тебе участвовать в своих делах? Помогать, может быть?
– Нет. Он никогда этого не предлагал и подробностей не рассказывал. – Девушка глубоко затянулась, потом стряхнула пепел прямо на стол. Следователь не обратил внимания. – Совсем наоборот. С того момента, как открылся, он стал то и дело отправлять меня в кино или за покупками, которые начал неплохо спонсировать. Сначала я не возражала. До замужества шопинг был для меня недоступным увлечением. А тут… Дима преподнес мне кредитную карточку и сказал, чтобы я ни в чем себе не отказывала, в разумных пределах. Ну, я и увлеклась. А когда надоело охать и ахать над шмотками в бутиках, мне захотелось внимания мужа. Его присутствия. Но оказалось, что я уже практически исключена из его жизни. Нет, конечно, он постоянно говорил мне о любви, и в то время, когда не был занять своими таинственными делами, у нас был отличный секс и немного семейного досуга – совместные просмотры кинофильмов, романтические ужины, прогулки… Но все это быстро сошло на нет. Я вообще удивляюсь, зачем была нужна ему, почему он не подавал на развод… Наверное, совсем не считался со мной, даже не видел во мне помеху. К нему все чаще и чаще стали приходить незнакомые люди, иногда целыми толпами. Сначала он просил меня сходить куда-нибудь одну или с подругами, а потом стал просто выставлять за порог.
– А кем были его клиенты?
– Не знаю, разные люди бывали. И какие-то бомжи приходили, и мужчины в дорогих костюмах, с телохранителями. Насколько я могу судить, он мог насылать проклятия, или порчу, или что-то в этом духе. При уборке я часто стала находить в мусоре продырявленные, обожженные или испачканные кровью фотографии людей. Вот уж за чем Дима не следил, так это за мусором. Чуть позже я стала хранить такие фото, не выбрасывать. Не знаю, зачем. Я правда не знаю, зачем я стала делать это. Словно компромат собирала. А потом случайно увидела в новостях репортаж о скоропостижной смерти бизнесмена, чья фотография показалась мне знакомой. Я записала имя и фамилию, потом порылась в интернете. Этот человек умер совершенно неожиданно для всех. Был молодым, здоровым, никогда ничем не болел. А тут – внезапная смерть, на эту тему тогда много писали. На следующий день Дима выглядел очень довольным. Повел меня в дорогой ресторан, потом мы катались по ночным клубам на лимузине. Я страшно испугалась. Не знала, что делать, но в милицию звонить не стала. С того дня я стала фиксировать то, что мне удавалось узнать. Я хотела собрать неопровержимые улики, мне это казалось хорошей идеей, потому что я не хотела жить с человеком, который творил зло таким способом.
– Так и не жила бы. Уехала.
Яна опустила глаза.
– Я пыталась. Собирала вещи, Уезжала. Но чем дальше я была от квартиры, от него… Это было сродни ломке. У меня начинало болеть все тело, темнело в глазах. Дима каким-то образом привязал меня к себе. Я нормально себя чувствовала, только когда была рядом с ним. Я несколько раз уезжала к маме. Там боль и желание вернуться были не такими сильными. Дима приезжал пару раз забирать меня, с моими родителями был резок и груб. Все эти люди на фотографиях, те, про кого мне удалось узнать, любо умерли, либо пропали без вести, либо попали в больницу и внезапными неизлечимыми болезнями.
