С Николаем мы были уже знакомы к этому времени три месяца. В старика я влюбилась на третьей минуте. Его тонкая кожа на груди, лишенная растительности, выглядывала из расстегнутой клетчатой рубашки. Волосы до плеч серебрились, как фольга на его палатке. Чувственные пальцы рук шевелись в пространстве, что-то поясняя из его рассказа. Джинсы не первой молодости обтягивали абсолютно прямые ноги, подчеркивая торс, одетый в клетчатую рубашку. Чудо!
Я подошла к старику в числе тех, кто готов был сдвинуть земную ось мимо столетий.
Да я в тот момент была готова на все, хоть луну с неба достать! Но достала из рюкзака часть продуктов и отдала их старику, а в ответ увидела его разнокалиберные глаза, с веселым прищуром. Один глаз был немного больше другого, а сами глаза были весьма странной формы, тем не менее, привлекательные. Я поняла, чем его можно взять, тем, что в лесу на деревьях не растет.
Старик отобрал трех мужчин и меня, и повел нас в лес. Буквально в ста метрах от стоянки находился лаз под землю. Я так поняла – это была дорога к оси земли. Я оглянулась, но признаков землеройных машин не обнаружила. Земля вокруг лежала сырая, промозглая. Лезть в нору мне не хотелось. Вход был метра полтора в диаметре, нагнувшись, я пошла за мужчинами.
Метров через десять появилась пещера, это же горы! Тут оказалось несколько пещер, соединенных искусственными, пробитыми в скальной породе окнами. Свет шел сквозь сеть отверстий над головой, которые при необходимости можно закрыть. В одной пещере лежал кусок серебристой пленки, тут мы и сели на распиленные пни вокруг стола из сколоченных досок. В этой же пещере стоял верстак с рубанком. Вот, где жил хозяин Молебского треугольника!
А я подумала, что я, Николай и старик – уже треугольник, если не настоящий, то из ближайшего будущего. Но, я не выдержала первого сеанса внушения земле, чтобы она сместила свою ось, и мы с Николаем покинули Молебский треугольник.
Спина в траве Трава стояла сухая, коротко подстриженная. Листья лениво шевелились в легких порывах ветра. Вода со свинцовым оттенком тихо отражала серое небо. Середина лета собственной персоной бродила по земле, и рядом с летом ходила я. Я – в зените молодости. Походка моя еще легка, но уже не суетлива. Я много знаю, и обладаю неплохой памятью. Фигура под одеждой не манит, но и не отталкивает. Эта ситуация в значительной мере зависит от выбранной мной одежды. За мной струится тот запах духов, который подарил мне Николай. Я нормальная женщина. Сейчас я с тоской смотрела на берег городского пляжа, и не замечала загорающих людей, значит, они не замечали, что идет середина лета.
Я знакома с жизнью, и жизнь меня знает. И этот пляж я помню своим телом. Сколько часов я на нем загорала! Сколько я смотрела на этот пруд с пляжа до появления солярия! На него я приходила в жаркие дни, когда ехать куда-либо слишком было для меня жарко. Однажды я дней пять подряд ходила на пляж и ложилась на одно место. В пяти метрах от меня лежал великолепный мужчина. Его накаченное тело излучало столько энергетики, что я каждое утро вскакивала, смотрела на небо и бежала на пляж.
Мужчина приходил утром. Тело его было бронзовым от загара. Я смотрела на него и вставала загорать поодаль. Я вообще любила стоять на пляже и только иногда ложилась ногами к солнцу. Когда мужчина лежал, он мне нравился, но стоило ему подняться на ноги и идти к воде, как он становился мне неинтересным. Интеллекта в нем было маловато. Физически он мне импонировал, но его лицо и лоб не вызывали у меня умиления. Он меня тоже заметил, но помалкивал. Волосы у него были, как это трава, сухие, коротко подстриженные. Мы так и не познакомились.
Середина лета. И центр напрасной ревности. Да, я последние дни мучалась от ревности, то ли это любовь не уходила и держалась в моей душе остатками чувств.
Предмет моей ревности был с интеллектуальным лицом, но без признаков мускулатуры.
Лицо его – меня устраивало, но тело не привлекало. Однако я Николая любила некоторое время и ревновала ко всем женщинам, с кем видела. И вот сейчас, глядя на пустой пляж, я почувствовала, что ревность меня больше не волнует. Настроение мое стало похожим на свинцовые облака.
Что дальше? Почему жизнь женщины обязательно должна крутиться рядом с мужчиной?
Я, что сама вокруг себя не могу покрутиться? Да запросто! И чего я вчера весь вечер давила на кнопки телефона, а слышала одни гудки? И зачем мне в Интернете высматривать его письма? Я остановилась на берегу пустого пруда, лодки, и те не бороздили его просторы.
Я повернула голову и увидела в траве мужчину. Он лежал спиной ко мне. Эту спину я уже видела! Да не в этом году, но видела на песчаном пляже, а сейчас спина виднелась из травы. Мне стало страшно. Захотелось убежать, куда глаза глядят. Но глаза заворожено смотрели на мужскую спину, мне неудержимо захотелось коснуться пальцами его кожи. А кто мешает? Он один. Я одна. И лето, хоть и не жаркое, но лето. Я подошла ближе, заметила его рубашку на ветках дерева. Он лежал в брюках.
– Вы живы? – спросила я дрожащим голосом.
В ответ я услышала оглушающую тишину. Мне захотелось убежать, но некогда обожаемая спина тянула к себе.
Я нагнулась к мужчине, он резко повернулся, и я оказалась на его груди.
– Привет! Долго же я тебя ждал!
Я лежала на его крепкой груди, наши глаза смотрели в упор друг на друга.
– Ты не из трусливых баб! Я люблю тебя, женщина! Понимаешь! Я два года не мог тебя найти! Я не знал, где тебя искать! Я ходил на пляж в любой теплый день. Я ждал тебя!
Я попыталась скатиться с его груди, но он судорожно обнимал любимое тело, которым бредил так долго!
– Почему ты перестала ходить на пляж?
– Мой молодой человек не пускал меня на пляж и сам не ходил на него.
– А я!?
– Простите, но мы не знакомы! Да, я помню вас на пляже! Да, мы пять дней рядом загорали, но мы не разговаривали и не знакомились!
– А! Помнишь! Ты меня не забыла!
– Пока еще не забыла, поэтому и нагнулась, я подумала, что вам плохо.
– Мне было плохо, но теперь я чувствую себя отлично под твоей тяжестью!
– Отпустите меня, я поднимусь, вам станет легче.
– Я не отпущу тебя! Я тебя поймал! Ты моя! – и он впился в мои губы с такой страстью, что я невольно ему ответила.
Что с людьми делает любовь? Она выключает их сознание из розетки совести.
Совесть засыпает с чистой совестью.
Двое. Нас было двое. Стало нечто единое, страстное, порывистое. Мы перевернулись.
Его глаза смотрели сверху, они лучились счастьем! Глаза казались огромными. Его волосы прекрасным ореолом обрамляли лицо. Он был великолепен! И как я тогда его не разглядела? А,… тогда у него было очень короткая стрижка!
