И сейчас, стоило ей о нем подумать, как он тут же появился. Он был большой, неуклюжий и мохнатый, как сенбернар, принявший человеческий облик. Одет он был в старый рваный свитер, а в ботинки напихал газету. Папа говорил, что у Фидо вид бездомного, и Лит не понимала, потому что Фидо всегда жил у них дома. Она знала, что у Фидо много энергии уходит на поддержание физической формы, и он легко обходился бы без замедляющего тела; но для него было важно существовать в физической плоскости – по крайней мере пока надо защищать Лит. А это уже будет недолго. Фидо очень будоражила мысль о скором воссоединении со своими братьями-сестрами, но частично и он тоже грустил, потому что Лит вырастет, и он станет ей больше не нужен. Лит пыталась его приободрить и говорила, что он всегдабудет ей нужен, но оба они знали, что это неправда.
Вырастать было страшно, но все важные вещи в жизни немножко страшны, если подумать. Скоро она не сможет обратиться к папе за помощью или к Фидо за защитой. Успех или неудача будут зависеть только от нее и ни от кого другого. Такая огромная ответственность немножко пугала, зато вырасти – это значит быть наконец свободной, увидеть мир и все, что в нем есть, своими глазами. Она поедет в город, если захочет – или вообще куда захочет на этой планете. Мысль о взрослении пугала и завораживала одновременно.
Лит босиком прошла через холл к спальне, которую папа делил с тетей Блу, когда та бывала дома. Дверь была закрыта, но не заперта, и Лит вошла. В комнате было очень темно и жарко до духоты. В такой парилке вряд ли мог выдержать нормальный человек, но тетя Блу лежала на кровати под простыней.
Лит прошла вперед, а Фидо задержался сзади. Тетя Блу не любила Фидо, она нервничала, когда он был рядом. На самом деле это Другая его боялась. Лит послала Фидо пойти спугнуть Другую вчера ночью, потому что Другая хотела сделать больно папе. Лит знала, что тетя Блу папу любит, но иногда не может справиться с Другой.
Тетя Блу лежала холодная, белая и тихая. Под простыней на ней ничего не было надето. Она не дышала, не потела, хотя температура воздуха в комнате была выше девяноста. Что-то вроде крови было размазано по наволочкам и простыням, и в комнате воняло старыми носками. Лит поглядела на Фидо, который топтался позади у порога.
– Все в порядке, Фидо. Другая тоже спит.
Лит ласково погладила локон темных волос мачехи и поцеловала ее в лоб. Кожа у Сони была холодная и сухая на ощупь.
– Прощай, тетя Блу! – шепнула Лит. – Спасибо, что помогла мне родиться.
* * *
Палмер, чтобы помириться, решил приготовить любимое блюдо Лит и пошел ей сказать, чтобы шла умываться.
– Лит? Обедать пора! Я сделал свининку в кляре – как тебе? Лит!
Фидо выглянул со своего сторожевого места в ногах кровати Лит, и его глаза, как всегда, казались непроницаемыми. Среди кукол и мягких зверушек не было видно и следа Лит. Там, где она обычно спала, лежало что-то похожее на спальный мешок из прозрачного желтого пластика.
– Какого черта? – нахмурился Палмер, выходя вперед. Может, Соня привезла ей это из Нового Орлеана...
Подойдя ближе, он понял, что эта штука, чем бы она ни была, уж точно не спальный мешок. Почти четыре фута в длину и два в окружности, она, казалось, пульсирует и светится изнутри. И хотя она была только полупрозрачной, Палмер знал, чье это маленькое тельце подвешено в янтарной сердцевине.
– Лит!
Он бросился к кокону, разодрать его и освободить дочку. Но только его пальцы коснулись внешней оболочки, молния парапсихической энергии ударила его в руки, в мозг, отбросив назад, как электрическая изгородь.
Мотая головой, чтобы прочистить мозги, он увидел, как Фидо встает между ним и кроватью. Серафим широко расставил руки и опустил голову – Палмер узнал позу защиты.
У самого Палмера ноги дрожали, как у новорожденного теленка, из носа капала кровь, но других повреждений не было.
– Отойди, черт тебя возьми! – рявкнул он, вставая.
Фидо не двинулся с места.
– Ей плохо! Я должен ей помочь!
Руки Фидо неуверенно опустились.
Палмер шагнул вперед.
Второй удар вышвырнул его в холл. Бороду и волосы опалило. Фидо, не применяя рук, закрыл дверь в комнату Лит.
Палмер все же смог подняться, хотя у него на это ушло несколько секунд. Из носа текла кровь, в ушах звенело так, будто он посидел на сирене воздушной тревоги. Он двинулся по коридору, приваливаясь плечом к стене, чтобы не упасть.
Соня еще спала. Кожа у нее была непривычно суха и холодна, как у рептилии.
– Соня!
Она лениво шевельнулась, отмахнулась левой рукой, будто от мешающей спать мухи. Что-то пробормотала сквозь сон, потом перевернулась, натягивая простыню на голову.
Стараясь не поддаться панике, Палмер сделал глубокий вдох и отошел от кровати, собираясь с силами, чтобы создать мощную мысленную молнию. И бросил эту молнию в голову Сони.
(Соня!)
Молния мысли заставила Соню судорожно выгнуться, как от разряда автомобильного аккумулятора. Глаза распахнулись, она вскочила, как выскакивает из рукояти нож. Волосы ее стояли дыбом и потрескивали, как помехи в радиоприемнике. Когда Палмер протянул руку, Соня отшатнулась и зашипела.
– Соня! Соня, это я! У нас что-то случилось!
Соня заморгала и подняла руку ко лбу:
– Случилось с Лит?
– Откуда ты знаешь?
Соня спрыгнула с кровати и стала одеваться.
– Мне снилось, что она приходила ко мне прощаться.
Следом за Палмером она прошла по коридору, слушая его рассказ. Дверь в комнату Лит была еще закрыта. Соня тронула ручку – не заперто.
– Наверное, войти можно. Фидо никому и ничему не дает причинить вред Лит, так что он, наверное, счел твои действия опасными...
– Я хотел освободить ее от этой штуки!
Соня тяжело посмотрела на Палмера.
– Знаешь что, Билл, заткнись и дай мне самой разобраться. О'кей?
Дверь открылась без усилия. Соня вошла, Палмер за ней. Фидо все еще стоял на страже, переминаясь с ноги на ногу, бдительно глядя золотыми глазами.
Соня подняла руки ладонями вперед, нервно улыбаясь. Быть так близко к серафиму ей было очень неприятно – будто ее вымазали медом и посадили на муравейник.
– Мы ничего плохого не хотим ей сделать, Фидо. Мы знаем, что ты этого не допустишь. Мы не будем ее трогать, Фидо...
– Это черта с два!
– Билл, помолчи! Фидо, не обращай внимания, он просто боится. Он думает, что с ней что-то плохое, и хочет ей помочь...
Серафим покачивался и мотал головой, как больной болезнью Паркинсона.
Соня повернулась к Палмеру и, взяв его за руку выше локтя, сдавила так, что он скривился.
– Билл, обещай мне не делать глупостей – в частности, не пытайся трогать Лит. Первые два раза тебе это сошло, но если ты еще раз попробуешь, Фидо точно поджарит тебе мозги, как бекон на сковородке! Ты понял?
