– Повернитесь, пожалуйста. И не кряхтите, как участник всех войн, больно не будет. Только первые десять минут, обещаю…
– Да ладно вам, – смутился Вадим, принимая требуемую позу. – Что естественно, как говорится, то не без маразма… – вытерпел унизительную процедуру, натянул пижамные штаны и вернулся на исходную позицию.
– Вам стало лучше, правда? – улыбнулась медсестра.
– Правда, – буркнул он. – Но лучше бы стало хорошо. Впрочем, если бы не болело, я бы, скорее всего, умер… У вас имя есть, девушка?
– Только для вас, – засмеялась медсестра. – Называйте меня Елизаветой Павловной. Лучше шепотом и с придыханием. С удовольствием бы с вами поболтала, Вадим Сергеевич, но вы не единственный пациент в этой больнице – вынуждена бежать. Надеюсь, вы будете вести себя благоразумно? Если что, нажмите вот эту кнопочку.
– Я попробую, – пообещал Вадим. – Заходите, если будете в наших краях, Лизавета Павловна.
– Всего хорошего, – позвякивая тележкой, она отправилась по неотложным делам.
– А что за запах? – спросил он.
Она остановилась, удивленно сомкнув стрелочки бровей.
– Вы чувствуете?
– Не жалуюсь на нюх, – немного и покривил душой Вадим. Будучи заядлым курильщиком, он плохо дружил с запахами, но сегодня уловил, как из коридора потягивает горелым.
– Ничего страшного, – смутилась Елизавета. – Просто в два часа ночи замкнуло проводку в западном крыле здания. Крыло пустует, там ни мебели, ни оборудования, расчищено под ремонт – давно пора, с такой-то обветшалостью… Дежурная сестра вызвала пожарных, потушили быстро и поэтому решили больных клиники не эвакуировать. Огонь не распространился, там решетчатые перегородки везде, обошлось, знаете ли… Вы как-то изменились в лице, Вадим Сергеевич.
– Так заметно? – пожал плечами Вадим. – Представил неприятную картину. Решетка, говорите, Елизавета Павловна? – в горле образовалось что-то шершавое – дикое ощущение, что проглотил кляп из наждачной бумаги.
– Решетка, – она внимательно посмотрела ему в глаза. – А что вас так обеспокоило? В крыле работало стоматологическое отделение, но ему выделили новое здание на Серпуховской, а пустующие помещения после ремонта собирались сдать в аренду фирме «Медсиб».
– Я, кажется, лечил там однажды зубы, – с трудом выговорил Вадим. – Линолеум на полу еще в такой крупный горошек…
– Странный вы какой-то, – хмыкнула медсестра. – Ну, в горошек. Лечили зубы при царе Горохе и запомнили рисунок линолеума.
«Никому ни о чем не скажу, – уныло думал Вадим. – О чем тут говорить? Чепуха, совпадение…»
Мысли бегали по кругу, и обуздать всю эту круговерть мог бы только опытный наездник. А тут еще привязалась старая уголовная песня «Цыганка с картами, дорога дальняя» – на мотив «Ромашки спрятались, поникли лютики». Поняв, что быть прикованным к постели – не его кредо, Вадим спустился на пол, переждал, пока уймется карусель в голове. Прогулялся до окна, полюбовался на внутренний двор больницы, где несчастные в пижамах под присмотром старших товарищей белили тополя и бордюры. Добрел до санузла, где имелся душ, «подержанный», но прочный унитаз и целых три рулона колючей туалетной бумаги. Пугающее изобилие. Ученые давно подсчитали, что семья из трех человек за год спускает в унитаз целое дерево…
Из зеркала таращился бледный, как больничный кафель, субъект чуть выше среднего роста, немного стройнее среднестатистического мужчины. На голове ковыль, взметенный ураганом, на лбу шишка с добрую картофелину, к которой страшно прикасаться. Глаза водянисто-голубые, с безуминкой. Он помнил основные вехи своей биографии. Никакой амнезии, никакого переселения душ. Гордецкий Вадим Сергеевич, пока не разведен, бездетный. Год в милиции после армии (постиг, что чем крупнее город, тем мельче в нем менты), заочный пединститут, учитель литературы, преподаватель психологии, безденежье, курсы, аналитик в торговом доме «Радуга», зарплата так себе, на любителя, попутная подработка с использованием старых связей. Не совсем, правда, восстановились в памяти события того прохладного майского вечера, но дело, как говорится, наживное…
Стоит ли так паниковать? Беда прошла, жизнь продолжается. Вернулся с того света, пережив клиническую смерть – говоря грамотно и научно, NDE – Near Death Experiense, «околосмертельный опыт». Тоннеля не видел, да и опыт, честно говоря, хреновенький. Вот только почему так быстро встал на ноги, и что за ерунда с видением пожара в западном крыле больницы?..
Делать было нечего, он вернулся в кровать, уснул, проснулся от головной боли. Началось паломничество. Вскоре он знал, что находится в десятой хирургической больнице, снимки мозга не показывают серьезных отклонений, опухолей, утечек серого вещества. Полости сердца не расширены, кинез миокарда левого желудочка, имеется добавочная сухожильная хорда в верхней трети его полости, клапанный аппарат интактен. Курирует его лично заслуженный врач Российской Федерации Воровский Л.З., а отключить аппаратуру не поднялась рука у молодого хирурга Позднякова. Лежать ему как минимум вечность и терпеливо сносить осмотры и унижения. После обеда, который доставили в палату со всеми гражданскими почестями, он уснул, утомленный повышенным вниманием. Проснулся от шума в коридоре.
– Да это не Морозов! – бушевала разгневанная работница. – Это Отморозов какой-то! Опять сбежал из-под капельницы! Курит на чердаке, мерзавец! Ловите его, девочки!
Он вспомнил обстоятельства, предшествующие бесславному падению. Словно прожектор зажегся в сумраке памяти. 23 мая, вторник. В кармане образовалось несколько тысяч в национальной валюте, и он подумал, что если уж швырять их на ветер, то лучше навстречу ветру. Супруга, работающая в Н-ской Ассоциации Туристических Организаций (наглецы там в руководстве), провела семинар в родном городе и укатила на симпозиум в столицу, откуда должна была плавно перетечь на конгресс в Индонезию – словом, квартира пустовала, и требовалась спутница жизни на одну ночь. Хорошенькая девушка всхлипывала носиком в фойе супермаркета, она была так трогательна, что у Вадима не хватило духу пройти мимо. Девушка копалась в сумочке, рыженькая, в микро-юбочке, невзирая на собачий холод. Не защитить такую красоту было просто не по-самурайски. Ведь женщины такие умные и предусмотрительные. Бумажку с пин-кодом хранят в кошельке рядом с банковской карточкой, чтобы не мучить ни себя, ни карманника. Где свершилась беда, она не знает. И пока не начала говорить, казалась вполне разумной. А потом отступать было некуда. Ведомый благородными чувствами, он подвел девушку по имени Злата к ближайшему милиционеру, о чем впоследствии сильно пожалел. Милиционер был страшно занят, доказав лишний раз, что милиция в этой стране борется с преступностью, как алкоголик – с выпивкой. Только виноватому у нас ничего не грозит. Из лап закона удалось вырваться и даже накормить голодную девушку в китайском ресторане, попутно зачитав познавательную лекцию по основам энтомофагии (потребления в пищу насекомых). Спутница повеселела, заявила, что аппетит у нее от лекции не испортился, поскольку она трудится по медицинской линии (хотя и не пиявкой), а вот интерес к собеседнику возрос. Разбудила в нем кролика. Он вцепился в нее на заднем сидении такси, как знаменосец в полковое знамя, и девушка в долгу не осталась. В голове уже призывно маячил четвероногий мягкий друг с надежным механизмом. На улице темнело, десять вечера. Они высадились из такси, бормоча какие-то глупости. Она кусала его за щеку, возмущалась, почему он такой небритый, а он отшучивался, что никогда не бреется перед сном, лицо с подушки соскальзывает. Прыгали через лужу, Вадим уверял, что это не лужа, а вход в метро. У подъезда красовался джип коммерсанта Качурина, проживающего на одной площадке с семейством Гордецких. Пикнула сигнализация, коммерсант направился к подъезду, как вдруг вспомнил, что оставил в машине документы, хлопнул себя по лбу, высказался на грани цензуры, зашагал обратно. Светиться перед соседом Вадиму не хотелось, но и прятаться в подворотне было унизительно. Он потащил Злату по дорожке к подъезду, коммерсант как раз погрузился в салон. Вадим еще расшаркался, распахивая перед ней дверь – дескать, только после вас, мэм. «Ты такой галантный», – восхитилась девушка. «Скорее, осторожный, – объяснил он. – А вдруг в подъезде хулиганы? Пока будут склонять тебя к сожительству, успею удрать».
Удрать он, к сожалению, не успел. Но навыки, обретенные в нескучной жизни, помогли. Лампочка в подъезде не горела. Кто-то выступил из темноты, пропахшей канализацией. Он отшвырнул от себя Злату, и пока летела пуля, успел метнуться к перилам. С глушителем стреляют, – мелькнуло в голове. Вторая пуля также цели не достигла, он метался от стены к стене, и сразить его могла лишь плотная очередь из автомата. Третьего выстрела не было – осечка. Он воспользовался моментом, бросился вперед, поймал руку с пистолетом, но незнакомец вырвался. «Кулачком работаем, кулачком», – подсказал тренер в голове. Он нацелил удар – примерно в голову. Но пробил пустоту, недоросток оказался! Стрелок вырвался, побежал к лифту, как-то смешно топая ногами (неужто и впрямь карлик?). Вадим пустился в погоню. Подвела нестандартная планировка дома. На площадке между этажами он настиг недомерка, прыгнул, повалил, но тот был словно жиром намазан – проворно вывернулся, Вадим снова прыгнул, ударился головой. Что-то юркое метнулось на балкон общего пользования. Оба махнули через перила – второй этаж, ерунда, прыгнули на крышу примыкающей к дому забегаловки – а там их целых три: цветочная, книжная и алкогольно-закусочная – а далее по забору толщиной в полкирпича. Злодей был явно из цирка – пробежал, почти не балансируя, как по дорожке, спрыгнул на крышу гаража. Вадим бы тоже показал класс, но кирпич вывалился из кладки, нога скользнула по отвесной стене, и не осталось других вариантов, кроме… того самого. Затылком об асфальт. Вот и всё, – думал он, врезаясь в твердое покрытие. Ты выполнил недопустимую операцию и будешь закрыт…
