краям и вдыхала аромат бумаги. Со стороны это выглядело странно. Остальные слуги не понимали сути этих действий. Скорее всего даже сама Анна не объяснила бы, зачем она это делала, ведь в этом не было смысла. На ощупь письма ничем не отличались от обычно бумаги. Однако Софи видела в этом нечто волшебное и сокровенное. Каждый раз, когда ее хозяйка брала в руки письмо, служанка представляла, как между Анной и ее старшей сестрой устанавливалась связь. Это было сложно объяснить, но Софи считала, что именно этот маленький обряд был для Анны куда ценнее, чем сами слова, что там написаны. Именно так сестры общались. Сквозь бумагу.
Наконец, Анна передала служанке листок, и та начала читать.
«Дорогая сестра,
Я чрезмерно рада за тебя. Доктор Эффорд хороший человек, и он станет тебе достойным мужем. Я уверена, вы будете с ним счастливы вместе. Прямо как я с офицером Морганом.
Прошу прощения, что не смогу присутствовать на помолвке. Кашель не проходит, и я прикована к постели. Врач строго настрого запретил мне вставать и, тем более, куда-то ехать. Даже слова о том, что твой жених сам врач, который сможет мне помочь, не смогли убедить этого старого упрямца. Но думаю, ты сама бы не позволила мне приехать, зная о моем состоянии.
В любом случае я обязательно пришлю вместо себя своей мужа. Мистер Морган обещал мне поехать вместо меня и потом все рассказать. Так что ты просто обязана завалить его рассказами о своей жизни. Я хочу все знать. Ну, и разумеется, он познакомится с мистером Эффордом и оценит его. Мы не отдадим тебя плохому человеку. Хотя, я уверена, что он замечательный, ведь ты его любишь.
На этом я закончу письмо. Прости, что оно такое маленькое. Мне нечего тебе, особо, рассказать.
С любовью,
Твоя сестра
Маргарет».
— Она не приедет ко мне, — поникшим голосом заключила Анна.
— Не расстраиваетесь, госпожа, — Софи схватила ладони девушки и прижала их к своей груди. Она не хотела смотреть, как Анна расстраивалась из-за чего-то. Ей казалось, что незрячие глаза становились совсем мертвыми. А ведь Софи так любила радовать хозяйку. Когда Анна улыбалась или даже смеялась над очередной прочитанной книгой или сыгранным этюдом, ее глаза наполнялись жизнью. Они сияли и искрились чем-то волшебным. Софи была уверена, что на самом деле Анна могла видеть. Не так как все, но она видела.
— Я не расстроена, дорогая Софи. Сегодня будет много гостей, у меня нет времени переживать. Нужно еще многое подготовить… — Анна осеклась, так как почувствовала присутствие еще одного человека в зале.
— Мистер Эффорд, — она расплылась в улыбке. Софи встала на ноги, и ее место занял мужчина. Теперь он держал Анну за руки.
— Прошу, зовите меня Генрих, Анна. Совсем скоро вы станете моей женой.
Как же было приятно ей слышать его голос. Такой мягкий и спокойный, словно топленное молоко. Он обволакивал и согревал изнутри. Анна прикоснулась пальцами к лицу возлюбленного. Порой ей казалось, что он нереален. Она боялась, что Генрих в любой момент может исчезнуть, и она его уже никогда не найдет.
— Вы будете со мной весь вечер? — спросила она, страшась услышать ответ.
— Я буду с вами весь день, весь вечер и всю ночь, если буду вам нужен, любовь моя, — мистер Эффорд поцеловал ладони девушки и помог ей подняться.
Пока слуги готовили дом к приезду гостей, Анна и Генрих гуляли в саду за домом. Анна рассказала, что получила письмо от Маргарет. Предупредила, что мистер Морган будет испытывать жениха, чтобы проверить его. Мистер Эффорд посмеялся над этим и заверил, что непременно пройдет все испытания. Он так же рассказал, что решил начать писать книгу о своей медицинской практике. За многие годы работы он успел повидать интересные заболевания, о которых стоит рассказать. К сожалению, он не смог вылечить всех своих клиентов, но Генрих не пугался признавать это. Он не считал себя каким-то богом, который может и должен лечить всех. Он открыто говорил, что он всего лишь человек и не давал пустых надежд и обещаний.
Именно это и привлекало Анну в нем. Он не боялся своих слабостей. Он признавал их и жил с ними. Девушка надеялась, что семейная жизнь поможет ей смириться с ее недугом. Она живет со своей слепотой уже двадцать лет и хорошо справляется. Но как бы ей хотелось прозреть. Как же она хочет посмотреть любимому человеку в глаза, увидеть его улыбку. Она бы все за это отдала.
Вечером гости начали медленно прибывать. У дяди было много знакомых аристократов, которые захотели посетить званный ужин в честь помолвки Анны. Разумеется, сама Анна знала далеко не всех приглашенных. Но для этого у нее была Софи, которая помнила имена всех и всегда была готова подсказать.
— Граф Мартинс с женой не смогут приехать. Они прислали вместо себя своего старшего сына, — передавала информацию служанка, причесывая госпожу. Анна сидела на краю своей кровати и вновь пальцами изучала шкатулку старшей сестры.
— Они назвали причину? — спросила девушка. Она понимала, что немногие будут рады провести вечер в компании слепой хозяйки дома, но если они не захотели прийти, то должны были придумать оправдание.
— Кажется они слегли с пищевым отравлением. Их новый повар плохо выполняет свои обязанности. А у миссис Конли начались преждевременные роды, как я слышала. Не думаю, что ее супруг появится.
— По крайней мере причина мистера Конли мне больше по душе, чем отравление, — усмехнулась Анна. Софи вплела в ее волосы ленту и помогла хозяйке прощупать всю прическу пальцами.
— Нравится?
— Очень. Я всегда знаю, что ты делаешь из меня настоящую красавицу.
Софи была польщена этой похвалой. Хотя она часто слышала что-то подобное от госпожи.
— Вы так и не открывали шкатулку? — спросила она.
Анна встала и спрятала шкатулку в ящик стола.
— Я открою ее, когда-нибудь. Но не сейчас, — словно самой себе пообещала Анна.
Вечер проходил довольно сносно. Как и обещала Маргарет, ее муж прибыл чуть ли не первым гостем. Генрих никуда не исчез и почти весь вечер провел с невестой. Анна много танцевала со своим женихом и другими гостями. Мистер Морган иногда уводил куда-то Генриха, и тогда Анне приходилось общаться с другими людьми. В их голосах она слышала сдержанное отвращение. Не во всех. Но многие аристократы жалели ее за ее спиной. Один раз она даже услышала отрывок разговора:
— …жаль, что она не умерла в детстве. Будь я на ее
