далекие страны и древние города, башни которых высились до небес. Бесконечное голубое небо простиралось над моей головой. Кучевые облака, плывущие на немыслимой высоте, приобретали в высшей степени фантасмагоричные формы, поражая моё воображение своей невероятной сложностью. Всё пространство заполняла таинственная мелодия, по своей структуре невоспроизводимая ни на одном из известных мне музыкальных инструментов. Она казалось мне невероятно знакомой, хотя я был уверен, что никогда не слышал её наяву. Я чётко осознавал, что в каждой её ноте был заключен глубочайший смысл, равно как и во всём многообразии пейзажей, что сменяли друг друга бесчисленное количество раз.
И была в этих странных волшебных снах одна деталь, которая никак не могла оставить меня в покое. Это ощущение. Оно преследовало меня постоянно, на протяжении всего сна, который казался бесконечно долгим и насыщенным тайнами, мне в тот момент недоступными. Мне казалось, будто я вот-вот должен что-то осознать, какую-то истину, откровение, ответ на все мои вопросы, но тщетными были все мои попытки добраться до сути, ибо ответ ускользал от меня раз за разом, хотя казалось, что я уже в шаге от него. Это ощущение всё сильнее дразнило меня, словно человек, который, безмолвно ухмыляясь, нарочито показывает взглядом, что он располагает знаниями, ради которых можно отдать все богатства мира, а затем бесследно исчезает.
Именно это чувство не давало мне покоя, постоянно усиливаясь, именно оно вогнало меня в жесточайшую апатию, которая поглощала мой разум не один месяц. Я знал, что рано или поздно доберусь до ответа, и моя жизнь не просто обретет смысл, это будет высший смысл, венец всего, – величайшая, могучая мысль, стирающая все грани и уничтожающая все принципы, которым я когда-либо следовал.
***
С каждой ночью я чувствовал, что всё ближе подбираюсь к истине. Я путешествовал по волшебным мирам, ведомый необъяснимыми неясными ощущениями, которые, подобно интуиции, подсказывали мне верное направление. Я почти не обращал внимания и на то, что с каждой новой частичкой этого “пазла сознания” мои сны становились всё мрачнее. Я зашёл слишком далеко, чтобы оставить свои поиски, я пожертвовал всем, ради этой цели, и ничто не могло в тот момент остановить меня.
А тем временем образы и пейзажи стремительно менялись, превращаясь из прекрасных и завораживающих, полных зелени горных долин, перемежающихся невероятной красоты архитектурными шедеврами в виде титанических размеров городов и целых царств в цепи черных горных хребтов, одернутых туманом. Небо заволокло тучами, а редкие деревья на склонах этих мрачных гор выглядели безжизненно, и их ветви сухо скрипели на холодном завывающем ветру. Вместе с этим мелодия, что пронизывала всю материю этих видений, начала приобретать угнетающие ноты. Она становилась тягучей и густой, гулкой и утомляющей. Неизменной оставалась лишь одна тенденция. Я чувствовал, что близок к истине. Она виделась мне за каждым поворотом, каждым новым пиком, что я преодолевал. Так я шёл, казалось, вечность, пока ноги не привели меня в самое пугающее место, что я когда-либо видел во сне и наяву.
Сначала изменилось небо. Оно постепенно покрывалось странным красноватым заревом, которое мерно и медленно мерцало, своим видом вызывая во мне необъяснимое беспокойство. Затем начались видения. Я видел страшные образы и жестокие картины, которые, сменяя друг друга, то и дело проявлялись в небесах. Я не мог постоянно не поднимать голову, ибо чувствовал постоянную угрозу, исходившую откуда-то свыше. Затем контуры окружающих меня зловещих пейзажей начали мутнеть и смазываться, будто бы всё вокруг было нарисованным каким-то безумным художником. Однако чудовищные образы в небе оставалось предельно четкими. Но самым страшным был тот факт, что по собственным ощущениям я давным-давно должен был проснуться. Я действительно находился в этом проклятом сне целую вечность, и мои нервы были на пределе. В мелодии слышались теперь насмешливые и нелепые нотки, вызывающие во мне чувство страха и злобы одновременно.
Затем с окружающим меня миром случилось то, что описать я решительно не способен, всё вокруг, черные горы, земля под ногами и даже непрерывающаяся доселе мелодия – в один миг как будто провалилось, исчезло, испарилось, и я оказался на гигантской равнине, однородной, безжизненной и пустой, насколько хватало взора. Моему страху не было границ, и в это же мгновение, едва успел я оглядеть пространство перед собой, я почувствовал чьё-то присутствие. Кто-то или что-то безмолвно наблюдало за мной, и я четко осознавал, что оно прямо сейчас находится позади меня. Тогда…я осмелился обернуться.
Мне открылась картина, которую ни один человек никогда не был бы в силах забыть. Первобытный, чудовищный ужас молнией ударил мне в самое сердце, сначала из моих уст вырвался короткий звук, подобный визжанию свиньи перед убоем, затем я стиснул зубы с такой силой, что раскусил язык, и горячая кровь тотчас прыснула из моего рта. Глаза, казалось, вышли из орбит, мой взор застилала красная пелена помешательства. Я не мог дышать, мышцы свело, и я оцепенел. Холодная дрожь одной сильнейшей волной, не переставая, раскатывалась по всему моему телу. Я УВИДЕЛ ИХ. Я УЗРЕЛ ИХ УЖАСАЮЩЕЕ ВЕЛИЧИЕ. Огромные. Поражающие всякое воображение своими размерами, омерзительные, чуждые всему земному твари сидели друг напротив друга в безмолвии, склонив головы, смотря сводящим с ума взглядом в бесконечную пустоту разверзшихся перед их жестоким взором бездн, каждая из которых представляла собой огромное кольцо, объятое пламенем. Их было трое. Я не могу в точности передать их истинный облик, он был воплощением неземного безымянного ужаса, и с содроганием я вспоминаю это порочное, демоническое подобие собачьих голов: широко раскрытые пасти и глаза, будто бы лишенные разума, но наполненные абсолютной злобой. Огромные бордовые глаза с черными, глубокими, как бездны зрачками. Их титанические тела были частично скрыты под покровом тёмной субстанции, которая не могла называться ни газом, ни жидкостью, она непрерывно и хаотично изменялась, и в этом движении я мог различить жуткие, отвратительные очертания их пульсирующих конечностей. Чёрные, поражённые скверной участки плоти, не имевшие явной формы, то вздымались, превращаясь в волдыри, готовые вот-вот лопнуть, то оседали, сморщивались и исчезали. Головы же стояли неподвижно, будто бы не принадлежали телу, и являлись чем-то вроде монолитных изваяний. Исполненный хтонического ужаса, царапая лицо руками, стоял я на коленях и скулил, как умирающий пёс, не в силах пошевелиться. Неведомая демоническая сила вынуждала меня свозь залитые собственной кровью пальцы смотреть на эти чудовищные отродья, я был не в силах оторвать от них взгляда и непрерывно молился всем богам о собственной смерти. Вдруг в одно мгновение все три головы повернулись в
