тебя избивает? – насторожилась девица.
– Бывает! – вздохнул я. – Я даже думал его убить, чтобы перестал бить меня и мать. Но духу не хватает.
– Меня мой отчим тоже бил! – сказала девица. – И похуже кое-что делал. Отчим лишил меня девства. А потом какая жизнь? Одна мука. Муж в первую брачную ночь меня порченой объявил. Говорит: «Или домой верну с позором, или топись…».
– И ты утопилась?
– Утопилась. В те времена нельзя иначе было. Пожила-то немногим дольше твоего. Привязала к себе камень и пошла камнем на дно.
Она обвила мою шею мокрыми руками и обхватила ногами бедра. Сладкое томление охватило меня, и мне было очень сложно сосредоточиться на том, что она говорит.
– Там, на дне я столкнулась с чем-то запредельным. С тем, что нельзя описать словами. И с тех пор я стала другая. Я не старею, не разлагаюсь. Я живу местью и дышу местью. Как будто не могу поставить точку. Все забыла, даже имя свое забыла. А что надо отомстить – помню. И главное – не могу я веревку снять. Висит на шее, проклятая. Не дает мне дышать полной грудью.
Тут только я заметил у нее на шее обрывок веревки. Я попытался распутать узел руками, но ничего не вышло.
– Вы знаете, что такое незакрытый гештальт? – спросила меня Светлана Петровна. Но я не ответил на ее вопрос. Я продолжал.
– Оставь, ничего не получится. Чтобы ее развязать, нужно чтобы влюбленный парень меня по имени назвал. Девственник, на полной луне, ага… Навсегда на мне веревка эта, значит.
– Ты, правда, убиваешь людей? – спросил я. Я хотел знать ответ. Почему-то я был уверен, что она не причинит мне вреда.
– Правда! – сказал утопленница. – Но не всех, и не потому, что мне это нравится.
– А почему же?
– Потому что я – судия. Тот, кто страдал, имеет право вершить правосудие. И то, что сделал твой отчим, требует наказания.
Она приблизила свои губы к моим и нежно поцеловала меня. Я ответил. Так мы стояли довольно долго и все не могли оторваться друг от друга. Затем она вдруг оттолкнула меня и ушла под воду. Я долго бегал по берегу и звал ее. Я перебирал все женские имена, которые приходили в голову. Сначала современные, а потом и забытые.
– Света? Лиза? Наташа?
– Катя? Глафира? Пелагея?
– Ульяна? Ефросинья? Евдокия?
Вдруг снова раздался плеск. Она вынырнула из глубины и крикнула:
– Угадал, Евдокия я. Я вспомнила, представляешь, имя свое вспомнила. Я тоже хочу тебе помочь. Сегодня, когда придешь домой, налей полную ванну воды. И ложись спать. Ни о чем не беспокойся, я все сделаю! – сказала она. И исчезла навсегда.
Я посидел еще на берегу до тех пор, пока не забрезжил рассвет. И с первыми лучами солнца двинулся домой. Там по-прежнему лежали пьяные тела матери и отчима. Я наполнил ванну и погрузился в сон. Спал я долго и проснулся от причитаний матери.
Она была совершенно трезвой, какой я ее давно не видел. И что-то объясняла участковому.
– Она объясняла, что ваш отчим необъяснимым образом утонул в ванной? – прервала мой рассказ Светлана Петровна.
– Да, откуда вы знаете?
– Ну, в этом есть определенная логика. Иногда мы все желаем своим близким зла, и если с ними что-то случается, то долго не можем себе этого простить…
– Но я мог простить это себе, напротив, я был очень рад. Более того, с той поры мои дела пошли в гору. Я стал более уверенным в себе, стал лучше учиться, со временем у меня появилась девушка. Потом я получил образование, начал свой бизнес…
– Василий, когда вы записывались на прием, вы рассказали о галлюцинациях… Я вам все время намекаю, что эта женщина может быть некой теневой частью вас. Как вам откликается то, что я говорю?
– Не знаю даже! – сказал я. Мне надо подумать об этом.
– Налить вам чаю? У меня есть уникальный сбор трав, я недавно как раз заказала по интернету. Или, может, воды. Хотите воды?
Я кивнул. Светлана Петровна протянула мне стакан.
–Что вы так его рассматриваете? Стакан чистый, их моет уборщица. Так что пейте смело. Записать вас на следующую сессию?
– Я сам запишусь! – сказал я, понимая, что не позвоню ей больше никогда... И снова посмотрел на стакан. Из прозрачной воды на меня смотрела обнаженная и прекрасная Евдокия. Она приветственно помахала рукой.
