Проникнуть в здание было совсем нетрудно — поднаторели. Пока они бродили по комнатам, Костя, не умолкая, разглагольствовал о своей интуиции. Она еще никогда в жизни его не подводила. Он зуб дает — они обнаружат сейчас что-то очень и очень ценное! Но постепенно его энтузиазм пошел на убыль. Ни в заваленных мусором жилых комнатах, ни в подвале, который они осмотрели особенно внимательно, тщательно простукивая стены на предмет обнаружения пустот и поливая их водой, чтобы по контрасту обнаружить новую кладку, ничего интересного не нашлось. Оставался чердак — с крутыми скатами крыши и неплохо освещенный благодаря слуховым окнам.
— Кстати, почему такие вот окна называются слуховыми? Знаешь? — спросил Костя. Он не упускал случая порисоваться, неважно перед кем, неважно как. Но особенно перед Андреем.
— Ну, наверное, слушали раньше через них, что на улице происходит, — пожал плечами Андрей. Сейчас его гораздо больше занимала балка в дальнем углу под потолком, куда почти не доходил свет. Такое чувство, что за ней что-то спрятано… А к хвастовству Кости он давно попривык и относился к желанию дружка блеснуть познаниями вполне снисходительно.
— А вот и нет! — торжествующе взликовал Костя. — Придумал такие чердачные окна крепостной мастер по фамилии Слухов. И использовали их впервые при строительстве московского Манежа, ну, где сейчас Выставочный зал… Об этом вопрос был в «Что? Где? Когда?». Ты телевизор не смотришь?
— Нет. Ты же знаешь, по вечерам я работаю. Иди-ка лучше сюда, и давай придумаем, как нам подобраться вот к этой балке. Кажется, за ней что-то есть…
И он не ошибся… В небольшом тайнике под самой крышей, на пересечении балок и стропил, обнаружился пыльный холщовый сверток размером примерно с ящик для овощей.
— Я же говорил!.. Вот видишь! Давай, давай скорее… Интересно, что там? — в нетерпении подгонял Костя, пока Андрей аккуратно разрезал складным ножом холстину. — Вот будет здорово, если золото!..
— Нет, это точно не золото, — охладил его пыл Андрей. — Сверток был бы потяжелее…
— Да и этот не сказать чтоб совсем легкий… — Костя никак не желал расставаться с надеждой.
Вскоре выяснилось: грязный, пыльный холст скрывает не что иное, как сундучок мореного дуба, красивый, отлично сохранившийся и к тому же незапертый. Они откинули крышку, но… Внутри не оказалось ни золота, ни драгоценностей, ни денег. Всего лишь старинная кукла с разбитым фарфоровым лицом и в потертом платье да толстая пачка тетрадей в клеенчатых обложках, перевязанная атласной лентой, настолько выцветшей, что трудно было представить себе ее изначальный цвет.
— Что, и это все?! — возмутился Костя.
— Похоже на то… — Андрей был огорчен не меньше.
На всякий случай он все же развязал ленту, заглянул в одну из тетрадей, перелистал страницы. Вдруг они нашли рукопись неизвестного доселе романа кого-то из знаменитых классиков? Тетрадь была исписана полностью, с первого до последнего листа старательным крупным округлым почерком. Однако листы пожухли, чернила почти везде расплылись. Разобрать удавалось только отдельные слова, да и то с трудом.
— Дневники! — догадался Костя. — «12 апреля, четвергъ». А вместо года клякса какая-то.
— Угу, — согласился Андрей. — Какой-то девчонки. Вот тут она пишет: «…съела конфекту и пирожокъ…». С твердым знаком. Чудно… Наверное, гимназистка какая-нибудь.
— Ну и что мы будем делать с этим девчачьим добром? — Костя сник. — Сундучок, понятно, пристроим. Вещица что надо, в хорошем состоянии, и явно неплохих денег стоит. Хоть тут повезло… А тетради и кукла? Кроме как на помойку, никуда не годятся. И зачем было их прятать! Странные все-таки раньше люди были… Ну что, выбрасывай и пойдем?
— Нет, погоди… Зачем выбрасывать? Куклу можно Катюше отдать, она любит старинные вещи.
В интонации, с какой Андрей произнес это имя, звучало обожание и даже благоговение.
— Да очень нужно Катьке это пыльное старье, скажешь тоже! — хохотнул Костя.
— Вот пусть она сама посмотрит и скажет, что не нужна, — возразил Андрюха.
С Катей Андрей начал встречаться совсем недавно, меньше месяца назад, хотя знал ее, как и Костя, несколько лет — все трое учились в художественной школе. И вплоть до недавнего времени Андрей был уверен: для Кати он всего лишь знакомый, не больше. А вот Катя для него…
Это трудно описать словами. Что бы ни происходило в его жизни, милый образ тоненькой девушки с печальными глазами вот уже который год царствовал в его душе. Костя не мог этого понять. Смеялся, подшучивал. У него не укладывалось в голове, как это можно столько времени сохнуть по девчонке, с которой не виделся сто лет? И это при том, что вокруг толпы других, гораздо лучше. Тем более у Андрюхи! В своем «кулинарном техникуме» все годы учебы он был чуть ли не единственным парнем.
— Да надо быть полным идиотом, чтобы сидеть в таком малиннике и не пользоваться!.. — не раз внушал он Андрею. И тот вроде и соглашался с ним, и даже пользовался… Да и как устоять, когда бойкие, красивые и сексапильные девчонки сами вешаются тебе на шею? Конечно, ни идиотом, ни импотентом, ни монахом он не был, погулял со многими. Но все равно, даже тогда, еще до того, как они с Катей начали встречаться, девушки всего мира делились для него на Катюшу и всех остальных… И ничего тут поделать было нельзя. Андрей сам чувствовал, что эта, как он считал, неразделенная любовь одновременно и его мучение, и возвышающая его награда. Он тихо радовался, что у него есть Катя, хотя она и не подозревает об этом…
— Постой, постой! Тут еще что-то на дне! — воскликнул вдруг Костя, перетряхивая сундук. — Смотри, завернуто в тряпочку… Часы?
Это действительно оказались часы. Потертые, поцарапанные, явно очень старые часы-луковица, из тех, что мужчины когда-то носили на цепочках в жилетных карманах. Костя открыл крышку и удивленно присвистнул.
— Слушай, они идут!
— Да ладно! — не поверил Андрей. — Не может такого быть. Столько времени пролежали…
— На, послушай! — Костя поднес часы ему к уху. Те действительно мерно тикали. — Ну просто чудеса!
— Наверное, что-то сдвинулось в механизме, когда мы снимали сундучок, — предположил Андрей. — Встряхнули его — часы и пошли. Так иногда бывает.
Костя с недовольной гримасой оглядел находку и, вздохнув, заключил:
— Много за них не дадут. Не серебро, не золото, обычная сталь. К тому же сильно покоцанные… Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Сколько-нибудь да выручим.
Выручить за часы им удалось и правда немного — выглядели уж больно непрезентабельно, даром что старые. И, в чем не было ничего удивительного, оказались неисправными, тут же остановились, и запустить их второй раз не удалось. А вот сундучок мореного дуба вкупе с другими поднакопившимися у них находками они пристроили, и весьма выгодно. Так что с «Вернисажа» выходили в самом радужном настроении. Особенно доволен был Костя. Денег, вырученных с начала лета, как он успел подсчитать, ему с лихвой хватит, чтобы свозить в Пицунду очередную подружку. Андрей, у которого отпуска в ближайшее время не предвиделось, тратить свои деньги пока не собирался.
