Идя по диагональному каналу, кораблик, казалось, вот-вот даст гудок. И хотя он сделан был из рекламного листа деррийской газеты «Ньюс», Джордж представил его противолодочным катером, как в фильме, который они с Биллом смотрели в кинотеатре «Алладин», — фильме про войну, где Джордж Уэйн сражался с японцами. Бумажный кораблик стремительно несся вперед, рассекая носом воду; направо и налево летели мелкие брызги. Вскоре он достиг сточной канавы на левой стороне Витчем-стрит. В этом месте в разломе асфальта бежал ручеек, тут образовался довольно большой водоворот. Джорджу казалось, что кораблик накроет волной и он опрокинется. И в самом деле, он угрожающе накренился, но устоял, выпрямился и понесся вниз к перекрестку. Джордж закричал от восторга и побежал опрометью вдогонку. Над его головой шумел в верхушках деревьев ветер, листья почти полностью облетели под напором стихии, которая была в тот год на редкость немилосердна.
Приподнявшись в постели, Билл доделал кораблик, щеки его по-прежнему пылали от жара (но жар, подобно Кендускигу, сходил на убыль). Но когда Джордж потянулся за корабликом, Билл отвел руку назад.
— Т-т-ты… в-вот что… п-принеси па-парафину.
— А что это? Где?
— В п-погребе на полке. Как спустишься вниз, в к-коробке, г-где написано «Залив». П-принеси еще нож и миску. И к-коробок спичек.
Джордж послушно отправился в погреб. Он слышал, как мать играла на фортепьяно, но уже не Fur Elise, а что-то другое, эта вещь ему не очень нравилась. Музыка звучала сухо и беспорядочно, слышался также монотонный стук дождя о стекла окон на кухне. Это были приятные звуки, но при мысли, что надо спуститься в погреб, Джорджу стало не по себе. Он ненавидел погреб, особенно когда приходилось в него спускаться. Всякий раз казалось, что там, внизу, в темноте, таится что-то страшное. Конечно, глупо, но что поделаешь. Отец всегда стыдит его, уверяет, что все это глупости, и мама тоже. И что самое главное, так считает и Билл, но тем не менее…
Джордж боялся даже открывать дверь и зажигать свет: всякий раз возникало подозрение, что в глубине погреба кто-то прячется. Это было до того глупо, что он не осмеливался сказать об этом кому-либо. Однако всякий раз, когда он нащупывал выключатель, он словно чувствовал, как на запястье легонько опускается когтистая лапа, а затем рывком втягивает его в темноту, пахнущую грязью и отсыревшими, гнилыми овощами.
Глупо? Не то слово! Конечно, на свете нет таких кровожадных существ с лицом человека и с когтистыми волосатыми лапами. Но не проходило и дня, чтобы какой-нибудь сумасшедший не начинал убивать всех подряд. Иногда об этом рассказывал в вечерних новостях Чет Хантли. Конечно, были еще коммунисты, но ясно, что никакого психа в погребе не было. И тем не менее Джордж не мог отделаться от ужаса. В то бесконечное мгновение, когда он правой рукой нащупывал выключатель (левая мертвой хваткой сжимала дверной косяк), запах в погребе, казалось, усиливался и пропитывал собой буквально все в доме. Запахи грязи и гнилых овощей смешивались с запахом какого-то кровожадного страшилища, и от этой вони не было спасения. Запах некоего существа, которому не было названия. Оно таилось во тьме, готовое в любой момент выскочить и схватить тебя. Всеядное, оно больше всего на свете любило мясо мальчиков.
Итак, Джордж открыл дверь и начал нащупывать выключатель, вцепившись левой рукой в дверной косяк, зажмуря глаза и высунув кончик языка, похожий на засохший росток. Смешно? Не то слово! Смотри-ка, Джордж боится темноты. Маменькин сынок.
Из комнаты, которую отец называл гостиной, а мама — столовой, долетали звуки фортепьяно. Музыка казалась потусторонней, она доносилась точно издалека, как слышатся смех и говор на людном пляже измученному пловцу, борющемуся с сильным отливом.
Пальцы нащупали выключатель.
Щелчок — и ничего. Свет не зажегся.
Ах, черт! Нет же света!
Джордж отдернул руку от выключателя, точно от корзины, в которой кишат змеи, и отступил от двери. Сердце в груди колотилось. Ну, конечно, свет отключили — он совсем об этом забыл. Вот дьявол! Что теперь делать? Вернуться, сказать Биллу, что он не нашел коробки с парафином, потому что отключили свет? Что ему боязно: а вдруг, пока он будет стоять на лестнице, кто-нибудь затащит его во тьму, если не коммунист и не маньяк-убийца, то какое-нибудь существо еще страшнее их? Оно высунется между ступенями лестницы и схватит его за ногу. Скажут: у страха глаза велики. Кто-то, может, и посмеется над такими фантазиями, только Билл смеяться над ним не станет. Он придет в ярость. «Когда ты повзрослеешь, Джордж? — скажет Билл. — Тебе нужен кораблик или не нужен?»
Как будто уловив его мысли, Билл прокричал из спальни:
— Ты что, т-там умер, Д-джордж?
— Да нет. Сейчас найду, — тотчас отозвался Джордж. Он потер руки, пытаясь разгладить гусиную кожу. — Просто воды решил попить.
— Ты п-побыстрее.
Джордж одолел четыре ступеньки и оказался вровень с полкой. Сердце стучало где-то в горле, точно горячий молоточек, волосы на затылке встали дыбом, глаза горели, руки похолодели. Казалось, в любой момент дверь погреба захлопнется сама собой, белесый свет, проникающий из кухни, померкнет — и он услышит Его, чудовище, а Оно куда страшнее всех коммунистов и маньяков, вместе взятых, страшнее японцев и даже гунна Атиллы, страшнее любого кошмара из фильмов ужасов. Оно глухо зарычит, а он, обезумев, замрет, застынет на месте. Оно прыгнет на Джорджа и расстегнет «молнию» его джинсов.
Из-за наводнения в погребе стояла необычайная вонь. Дом Денбро был расположен на возвышении, так что самого худшего им удалось избежать, правда, вода, просочившись в щели старого фундамента, затекла в погреб. Запах был неприятный, затхлый, и делать глубокие вдохи было невыносимо.
Джордж как можно скорее стал перебирать вещи на полке. Старые банки из-под гуталина «Киви», лоскуты для чистки обуви, разбитая керосиновая лампа, две почти пустые бутылки с «Виндексом» и старая плоская банка с воском, на крышке которой была изображена черепаха. Почему-то эта банка поразила Джорджа: почти полминуты он в гипнотическом изумлении разглядывал черепаху, затем швырнул банку на полку, и тут наконец ему попалась на глаза плоская коробка с парафином, на которой было написано слово «Залив».
Джордж схватил коробку и что было духу взобрался по лестнице, но почувствовал, что у него на спине выбилась рубашка и что в конечном счете это его погубит: чудовище, таящееся в темноте, подождет, пока он поднимется на верхнюю ступеньку, а затем схватит его сзади за рубашку и затянет во тьму.
