«Олег!» Опять этот голос, не принадлежавший живому человеку. Одно слово, произнесенное посиневшими губами.
Он присмотрелся, точно зная, что губы его мертвой невесты были неподвижны.
«Олег!»
Фигура матери… Осуждающе-напряженная поза. Сдвинутые брови человека, который не хочет поверить… Или не способен.
(Мама, а что мне делать, если я снова их увижу? Нет, я увижу, я знаю, что увижу. Они о чем-то мне говорят и совсем не голосами, мама. Я не сочиняю.)
(Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю…
Придет серенький волчок…
И укусит за бочок…)
(Мама, мне страшно спать…)
Островки памяти носит во тьме, захлестывает ледяным ветром.
Олег открыл окно. Ком прохладного ночного воздуха ударился ему в грудь. Он стоял и смотрел на ветви росшей во дворе яблони.
Несколько дней длится бессонница. Никак не удается заснуть. Глубокий сон переходит в разряд таинственных, редко встречающихся явлений. Провалявшись два с лишним часа, Олег поднялся от тяжести в груди, от чувства, будто что-то жжет в области солнечного сплетения. Очень знакомо. Было муторно на душе, странные желания крутились у него в голове, и ни одно из них не показывалось на свету… Желания-призраки, мысли-чудовища…
Сырое промозглое время, тревожные предчувствия. Олег прислушался и уловил, как ветерок играет листвой. Тихое шуршание навевало сон, но спать вовсе не хотелось, и Олег, опершись руками о подоконник, высунул голову из окна. Посмотрел вверх. На доступном ему кусочке неба горел Млечный Путь. В конце июня ночи светлые, но звезды различить можно. Олег любил смотреть на них. Иной раз только звезды отвлекали его от созерцания мрачных видений, возникающих в мозгу.
Сегодня в его дреме, продлившейся не больше пятнадцати минут, было много нехорошего. Опять приходили странные картины. Скверный знак. Уже четыре дня Олег чувствовал беспокойство. Невидимый локатор, сидящий в глубине мозга, работал и посылал в сознание зашифрованные сообщения, но у Олега не было ключа к этому шифру.
Днем спасала работа. Вчера Олег уделил много часов разбору мусора на чердаке своего дома. Впервые за пять лет он решился бросить вызов этой проблеме. Вытащил уйму разного хлама, вымел пыль и песок, и обнаружил, что под крышей есть вполне приличная комната. Слуховое окно, правда, нужно заменить, а в остальном нормально. Покрасить стены, постелить что-нибудь на пол, чтобы не было так казенно. Слуховое окно Олег заколотил куском фанеры, чтобы в него не залетали летучие мыши. Тех, которые давно гнездились под крышей, он выгнал. Твари упорхнули в солнечный день и исчезли. Вытащив последний мешок во двор, Олег понял, что весь покрыт паутиной и пылью. Поставив свои трофеи возле забора, он подумал, что толком не знает, что в них. Уборка шла почти вслепую. Кто знает, может, в мешках отыщется что-нибудь интересное.
Олег пошел в ванную и обнаружил, что горячую воду опять отключили. Пришлось воспользоваться холодной. Она смыла с него грязь и пот. Вытираясь на крыльце, Олег смотрел на мешки с хламом. Барахло может подождать. Заключив с самим собой соглашение, что мешками он займется завтра, Олег прихватил ящик с инструментами и отправился в поселок – делать работу, которая ждала его там.
Захотелось курить. Олег отошел от окна и двинулся к тумбочке у кровати. Он был босым и одет только в плавки. После нескольких шагов на плечи навалилась свинцовая тяжесть, оттуда она расползлась по всему телу. Олег почувствовал, насколько его вымотала бессонница.
Курение, конечно, не излечит ее, подумал он, выуживая сигарету из пачки. Его лицо появилось из темноты на пару мгновений – огонь от спички обрисовал прямой нос, выступающий подбородок и бритую голову, украшенную шрамом с левой стороны. Олег задул спичку и включил ночник над кроватью. Желто-серое сияние лампочки сгустило тьму по углам комнаты. Олег опустился на кровать, придвинул табурет, на котором стоял стакан воды. Нащупал пепельницу. Веки стали тяжелыми, но это ничего не значило.
Вдали прокричала сова. Олег повернул голову на звук и убил комара у себя на шее. Эти твари лезут на пот. Избавиться от них невозможно. На форточке у Олега висела бумага, разрезанная полосками, она отгоняла мух, но на этих проныр не действовала. Комары летели на тепло и запах человека.
Следующим звуком был хриплый собачий вой. Пес вдохнул и выдохнул, а потом вновь тишина. Олег подумал, что это у Синицыных. Их пес прожил пятнадцать лет, ослеп на один глаз и ходил подволакивая задние ноги. Его мучили галлюцинации, Олег хорошо знал, что это такое, и сочувствовал бедняге. Старому псу снились кошмары. Может быть, он тоже чувствовал беспокойство.
Олег стал вспоминать дочь Синицыных, пучеглазую бесцветную девицу, которая всегда смотрела на него так, словно он прозрачный. При нем она ни разу не сказала ни слова. Возможно, у нее не все в порядке с головой. Или дело в том, что девица взрослеет. Он представил ее потное разгоряченное тело, резко пахнущее, и соблазнительное. Для его одинокого существования такие фантазии были невыносимы.
Потушив окурок, Олег взялся за новую сигарету. Надо было сходить во двор, подышать воздухом. Подниматься не хотелось. Ветер шелестел в листве. Лес, обступивший дачный поселок, молчал, вглядываясь в окна домов. Олег никогда не чувствовал, что лес обращается именно к нему, но знал, что всегда найдется, кому из тьмы наблюдать за местными жителями.
Из соседней комнаты вышел Бакс, черно-белый кот. Он поглядел на хозяина, глаза, поймав свет ночника, сверкнули блекло-зеленым. Олег уныло смотрел на своего единственного компаньона. Бакс сначала умывался, а потом ринулся под тумбочку. Он ни разу не пропустил ни одну мышь. В этот раз зверюга вышла на свет с очередным трофеем. Живым. Мышь дергалась в зубах, хвостик вращался, словно призывал на помощь. Бакс не издавал ни звука. Должно быть, для его жертв так было страшнее. Кошки знают, как продлить страдания тех, на кого охотятся. Бакс вел себя точно так же, как тот кот, который умер в год смерти отца. Убивал молча. Олег помнил.
– Кыс-кыс, – сказал он.
Бакс не взглянул на него, занятый игрой с мышью. Один раз ей удалось пробежать сантиметров тридцать, но кот протянул лапу и насадил ее на крючок. Коготь вошел твари в загривок. Мышь пискнула. Иногда Бакс играл долго, иногда заканчивал быстро – в зависимости от того, хотел есть или нет. Но он никогда не стеснялся того, что делает, ему в голову не приходило анализировать свое поведение.
Олег вспоминал сон, посетивший его в те тяжкие пятнадцать минут дремоты. Зоя умерла оттого, что ей в горло попала куриная косточка. Косточка эта имела огромную власть и продемонстрировала ее, еще раз подтвердив то, что Олегу было известно давным-давно.
