— Воля ваша, господин, верить или не верить. Вы, конечно, человек городской, ученый, да только у нас тут, знаете ли, всякое бывает.
Разговор начал меня забавлять. Я уселся поудобнее и запахнулся в плащ.
— Ну-ну, и что же "у вас тут" такое бывает?
Он насупился:
— Ладно, сударь. Чего зря болтать, если все равно не верите. Да и ни к чему это: беду накличем. Мне-то что, со мной ничего не случится, а вот вас запросто порешить могут. И даже хуже.
— Что значит — хуже?! — удивился я, потешаясь в душе над "темным" собеседником.
— А то и значит! — отрубил он и, немного помолчав, обиженно прогудел: — Я, конечно, и правда мужик неотесанный, да только…
Он не успел договорить — тишину непроглядной ночи прорезал вдруг тонкий, тоскливый вой, донесшийся откуда-то справа, издалека.
— Ну вот! — Возница резко осадил лошадь и размашисто перекрестился. — Накаркали…
— Чего "накаркали"? — не понял я.
— Чего-чего! Убуров, вот чего! — сердито воскликнул бородач. — Эх, господин, в городе бы перед дамочками смелость свою показывал, а тут и без тебя…
Вой послышался опять, теперь гораздо ближе, и доносился он уже спереди, так, словно хозяин этого заунывного вопля переместился левее и находился сейчас прямо на нашем пути.
Сзади тоже донесся рык, более глухой и раскатистый.
— Пара, — пробормотал возница, соскакивая с козел. — Ну, держись, барин…
— Господи! — Я попытался непринужденно рассмеяться, но, по-моему, безуспешно. — Да это же волки! — Открыл свой саквояж и достал револьвер — я всегда беру в дальнюю дорогу револьвер, хотя пользоваться им пока что, слава богу, ни разу не приходилось.
— Волки?.. — Мой провожатый вздохнул. — Конечно, волки. Только не простые…
Он снова перекрестился, а потом вытащил из-под козел крепкую палку и торопливо принялся насаживать что-то на один ее конец. После этого вынул из-за сиденья факел и сунул мне в руки.
— Как кинутся, зажигайте и бросайте на землю…
И тут слева от дороги я увидел два горящих зеленым огнем глаза и моментально взвел курок. Вообще-то в университете я слыл неплохим стрелком, хотя, конечно, давно не практиковался, да и точность попадания в цель из револьвера не шла ни в какое сравнение с ружьем.
— Держите его на мушке, — послышался шепот бородача. — Убить не убьете, так, может, хоть напугаете. А я возьму первого…
И в этот момент зеленые глаза, уже с каким-то кровавым отсветом, вспыхнули прямо перед мордой лошади, которая дико заржала. Послышался утробный рев — и я, чиркнув спичкой, благо, она сразу зажглась, швырнул мгновенно занявшийся факел на дорогу. Тут же в воздух взметнулась черная тень, и мой кучер бросился ей навстречу.
Слева раздался ответный рык — вторая тварь уже тоже подкралась к повозке, с моей стороны, и в свете огня я увидел волка, правда, довольно необычного, очень темного и крупного. Чем-то он одновременно походил и на медведя — мощной грудной клеткой, толстыми лапами и более широкой, по сравнению с волчьей, мордой.
Однако заниматься классификацией было некогда. Я прицелился — и выстрелил.
Должно быть, пуля попала в зверя: он издал вопль, совсем не похожий на волчий вой, и отпрыгнул за границу света и тьмы. Меж тем на дороге мой провожатый, широко расставив громадные ноги, хладнокровно отбивался от первого нападавшего с кошачьей изворотливостью зверя.
В отблесках огня сверкал наконечник его дубины, а волк, теперь уже молча, но с непостижимым упорством атаковал то справа, то слева. Подпрыгивая на высоту человеческого роста либо прижимаясь к земле, он постоянно был нацелен на горло возницы.
Однако отвлекаться было опасно; я снова бросил взгляд на "своего" зверя — и вовремя: тот, буквально на брюхе, уже успел подползти вплотную к повозке, и потому мне пришлось стрелять сверху вниз.
Вновь раздался рев боли, и волк покатился по траве. В азарте я хотел было спрыгнуть на землю, чтобы добить чудище, но меня остановил яростный крик возницы:
— Назад!..
Тогда, вскочив на сиденье, я принялся почти в упор расстреливать вертящегося ужом у колес повозки зверя…
Впереди послышался ужасный визг — бородач, изловчившись, сбил своим длинным оружием нападавшего в прыжке волка наземь, и тот, подвывая, бросился прочь.
Мужик же, не переводя духа, обернулся к повозке и ударил дубиной катающегося по траве, казалось бы, просто изрешеченного моими пулями второго зверя. Из рассеченной лапы хлынула черная кровь, волк с диким воплем неожиданно вскочил и, поджав лапу, нырнул в придорожные кусты.
Спустя несколько мгновений вокруг снова было тихо.
Обессиленный, я сидел в повозке, кучер приводил в порядок упряжь.
— Ну что теперь скажете, господин? — спросил он, успокаивая взбудораженную лошадь.
Я неуверенно развел руками:
— Волки…
— А что же вы своего не убили? — усмехнулся он. — Сколько пуль?
— Семь, — вздохнул я. — Но ведь ранил?
— Ранили, — согласился бородач. — Да только от ран тех через час следа не останется.
— А от твоей палки останется, что ли?!
— Останется, — твердо сказал он. — Только не от палки. — И протянул мне свое оружие.
Я взял дубину в руки и, повернувшись к догоравшему на обочине дороги факелу, поднес к глазам. С одной стороны на нее, словно наконечник копья, был насажен массивный крест, концы которого были заострены и заточены как бритва. Сама палка была гладко отшлифована и вся покрыта вязью каких-то непонятных узоров и знаков.
— Вот так-то, — тихо проговорил он и, помолчав, добавил: — Вот потому-то они меня и боятся…
Оставшуюся часть пути проделали молча. Когда по старому мосту через полузасыпанный ров подъехали к замку, мой спаситель слез и постучал кулаком в низкую, проделанную в широких воротах калитку. За стеной громко залаяли собаки, и через несколько минут послышались неторопливые шаркающие шаги.
Я соскочил с повозки и направился было к двери. Потом, сообразив, что забыл чемодан и саквояж, а заодно и расплатиться, вернулся назад. И в этот момент проводник положил свою тяжелую руку мне на плечо. Удивленный, я невольно застыл на месте.
— Послушайте, сударь, — сказал он. — Я не знаю ничего такого за молодым господином, но в замке нечисто. Будьте настороже… А если вдруг захотите увидеть меня, скажите садовнику, чтобы позвал Яна. Запомнили?
Я кивнул и протянул ему несколько серебряных монет. Он поклонился. Калитка, скрипя, приотворилась — на пороге с фонарем в руке стоял старик и, подслеповато щурясь, вглядывался в темноту.
— Встречай гостя, Михай! — Ян ловко перехватил у меня чемодан и сунул старику. Тот исподлобья глядел на моего провожатого, который тем временем уже влез в повозку и взял кнут.
