Мы закончили есть. Как только поднялись из-за стола, Тассок вскричал:
— Тише! Слушайте!
Мы немедленно замолчали и прислушались. Я услышал невообразимый свист, чудовищный, нечеловеческий, который исходил издалека, проникая к нам через правые коридоры.
— Боже мой, — воскликнул Тассок, — ночь едва началась! Берите свечи, оба, и следуйте за мной.
Через несколько мгновений мы уже поднимались по лестнице, прыгая через четыре ступени. Тассок свернул в коридор, мы не отставали, защищая ладонями пламя наших свечей. Шум, казалось, заполнял весь коридор; по мере того как мы приближались, у меня возникало ощущение, что воздух всхлипывает под напором какой-то Безмерной и Безумной Силы… как будто мы попали в порочный и чудовищный мир.
Тассок открыл дверь, толкнув ее ногой, прыгнул вперед и выхватил свой револьвер. Шум — тот, кто его не слышал, не поймет описаний — поразил нас: это был получеловеческий, полузвериный рев. В темноте представлялась комната, которая шевелилась, трещала, со злобным ликованием издавала отвратительный вопль, явно предназначенный именно нам. Мы оторопели. Словно кто-то сдернул покрывало с огромного кипящего котла и сказал: «Это ад!» И вы бы не сомневались, что это правда. Понимаете хоть немного?
Я сделал шаг внутрь комнаты, подняв свечу над головой, чтобы осмотреться. Тассок и его брат присоединились ко мне. Я стоял, оглушенный пронзительным свистом, потом неожиданно мне показалось, что кто-то говорит на ухо:
— Выходите отсюда… Быстро! Быстро! Быстро!
Вы знаете, друзья, я никогда не пренебрегал подобными предупреждениями. Иногда это может происходить на нервной почве, но как вы, наверное, хорошо помните, именно это спасало меня множество раз. Итак, я повернулся к другим: «Наружу, — сказал я, — ради всего святого, наружу и быстро!» В одну секунду я выпроводил их в коридор.
Необычайный вой примешался к ужасному свисту. Потом, как громовой удар, разразилась тишина. Я захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Затем обернулся к спутникам. Они были бледны, и я, надо полагать, выглядел не лучше. Мы стояли безмолвно и неподвижно.
— Давайте спустимся и выпьем виски, — сказал наконец Тассок голосом, которому силился придать нормальное звучание. Он показывал нам дорогу. Я шел последним и знал, что мы не сможем заставить себя не оглядываться. Когда мы прибыли вниз, Тассок пустил по кругу бутылку. Себе он налил полный стакан и со стуком поставил его на стол. Потом тяжело упал в кресло.
— Приятно иметь у себя укрепляющий напиток, такой как этот, нет? — спросил он и тут же продолжил: — Почему вы заставили нас выйти так быстро, Карнаки?
— Мне показалось, что кто-то говорит выйти быстрее, — ответил я. — Это выглядит немного… суеверно, я знаю, но когда имеешь дело с такого рода вещами, нужно быть внимательным даже к самым нелепым предостережениям и не беспокоиться, будут ли над вами смеяться.
Они со мной согласились.
— Возможно, речь идет всего лишь о ваших так называемых соперниках, которые подшучивают над вами, однако у меня сложилось иное впечатление. Мне показалось, что Оно не только отвратительное, но и угрожающее.
Еще с полчаса мы продолжали разговаривать, затем Тассок предложил партию на бильярде. Мы приняли предложение без особого энтузиазма и во время игры постоянно прислушивались. Но ничего больше не услышали, и после кофе наш хозяин подал мысль лечь спать пораньше. На следующее утро мы собирались еще раз обследовать место, уже детально.
Моя комната располагалась в новой части замка, ее дверь выходила в картинную галерею. Восточная оконечность галереи открывалась в коридор, ведущий к другому крылу. Две массивные дубовые двери, отличавшиеся от других, более современных, отделяли галерею от коридора. Когда я добрался до своей комнаты, я не лег, а начал распаковывать рабочие инструменты. Я намеревался тотчас же приступить к первоначальному этапу расследования.
Когда в замке все затихло, я выскользнул из комнаты, прошел галерею и открыл первую дубовую дверь, светя перед собой электрическим фонарем. Вестибюль был пуст. За второй дверью тянулся длинный коридор, в который я и углубился, освещая дорогу фонарем и держа другую руку на револьвере.
На шее у меня висело «защитное ожерелье» из чеснока, и его запах наполнял, по пути моего следования, весь дом, что придавало мне уверенности. Как вы знаете, это лучшая защита от суккубов и инкубов, которые, по моему мнению, могли быть причастны к этому свисту; хотя в тот момент моего расследования я считал, что дело скорее в совершенно естественной причине. Может показаться странным, но в большинстве загадочных случаев нет ничего сверхъестественного.
Помимо ожерелья я засунул головки чеснока в уши, и так как не собирался оставаться в комнате дольше нескольких минут, то надеялся, что не подвергнусь серьезной опасности.
Когда я добрался до двери и уже потянулся за ключом, я был охвачен сильным страхом. И все же я не отступил! Я отомкнул защелку, толкнул створку ногой, как Тассок, и достал револьвер, хотя, по правде говоря, не думал, что мне придется им воспользоваться.
Я осветил всю комнату фонарем, потом вошел с ужасным ощущением подстерегающей меня опасности. На несколько секунд я замер неподвижно, выжидая. Ничего не произошло, и комната оставалась пустой. Но я чувствовал, что она наполнена преднамеренным молчанием, таким же пугающим, как и звуки того, что я называл «Оно»… Зловещее молчание… грозное спокойствие, с которым Оно наблюдает за вами, в то время как вы ничего не видите, и Оно знает, что вы в его власти. О! да, я сразу узнал это злонамеренное Оно, и обшарил комнату лучом света. Я не терял ни минуты. Запечатал оба окна волосом, и пока корпел над работой, воздух вокруг меня заряжался электричеством и тишина достигла невыносимой плотности. И я понял, что не смогу ничего сделать в этой комнате без «полной защиты», поскольку теперь был уверен, что дело не в простой материализации астрального тела, а во влиянии намного более гибельном: в воздействии сатанинской ауры.
Запломбировав окно, я поспешил к камину. Он был огромным и поддерживался железными кронштейнами в форме виселиц. Я запечатал входное отверстие семью волосками, седьмой пересекал шесть первых.
Когда я уже почти закончил, в комнате послышался свист, густой и издевательский. Дрожь пробежала вниз по моему позвоночнику, затем снова поднялась к голове. Неописуемый шум заполнил комнату, уродливая пародия на человеческий свист, чересчур однако же громкий для человека, если, конечно, он не издавался каким-нибудь мифическим гигантом вроде Гаргантюа. Я приложил последнюю печать, уверенный, что столкнулся с одним из тех очень редких и страшных случаев, когда Неодушевленные перенимают способности Одушевленных. На ощупь я схватил лампу и достиг двери, продолжая глядеть через плечо и насторожив все мои чувства, чтобы воспринимать это непредсказуемое Оно. И в тот момент, как я коснулся дверной ручки, грянул крик, яростный, неистовый, превосходящий по силе звучавший до этого свист. Я бросился наружу, захлопнул и запер дверь.
