У них его нет, а у меня на семь лет есть прекрасный Хозяин… Всего на семь лет. Увы, на семь лет! Семь лет я буду голоден. Семь лет голода, как семь молний Хозяина, разящих семью разными жалами:
железом, чтобы пронзить,
огнем, чтобы сжечь,
серой, чтобы отравить,
тряпьем, чтобы удушить,
порохом, чтобы оглушить,
камнем, чтобы уничтожить,
и деревом, чтобы загнать в землю.
Семь лет я буду ходить голодным перед тем, как расквитаюсь с ним. Таково мое наказание. Но неутолимый голод служит мне и утешением, ибо вселяет в людей головокружительное чувство ужаса.
… Этой ночью ветер носится над землей. Он тревожит и гнет траву, ласкает мою жесткую шерсть. Ветер несет в себе и дарит мне запахи — тяжелый дух разных земель, он слизывает его повсюду, но все же властвует дух перегноя с острым привкусом гниющих листьев. Ветер несется своим путем и поет, словно выполнил свое дело. Тем лучше, он убаюкает и усыпит человека, скрыв в то же время мои прыжки.
* * *
— На прошлой неделе, — стонет Тево, — потери у Тийе… Сегодня ночью у меня… потом поплатятся и другие.
Мужчины переглядываются, а затем через выломанную невероятной силой дверь смотрят на бойню, учиненную хищником в овчарне Тево, укрепленной лучше всех остальных в Сент-Метрен.
Как растекающееся масло в их души просачивается скользкое противное чувство.
— Невероятно, — говорят одни.
— Невозможно, — подхватывают другие.
Однако все вероятно и все возможно, ибо все это перед их глазами.
— Волков десять было, — говорят одни.
— Куда больше, — подхватывают другие.
А старик Лоре по-прежнему наставительно утверждает:
— Так, так… Это оборотень… так, так… Не думаю, что ошибаюсь…
— Послушай, — возражают собравшиеся, — ты же знаешь, в наше время волков-оборотней не бывает, такое случалось в прошлые времена.
Те, кто произносит эти слова, говорят без веры, они предпочли бы слушать, как старик Лоре говорит о десяти волках, а не тянет про своего оборотня.
Так, так, — гнусит Лоре, и голос его скребет по спинам собравшихся. — Это оборотень… говорю вам… Но поди узнай, кто бегает в шкуре оборотня.
Он скребет в затылке. И уверенно кивает головой. И каждый чувствует, как по внутренностям скользит рука, полная колючек.
— Так ли важно, оборотень или простой волк, а то и трехголовое чудище? — Тийе ни во что не верит. Окружающие вздрагивают. — Я поймаю его. Я продырявлю его брюхо свинцом и острыми вилами… даже если мне придется охотиться за ним сотню лет…
Всем хотелось бы усмехнуться, слыша полные гордыни слова Тийе, но губы непослушны от страха.
— Я помогу тебе, — восклицает Тево, потерявший овец и вдруг успокоившийся в преддверии неотвратимой мести.
— Мы пойдем вместе с Тийе, — подбадривает остальных Никола из Ландруэ, — ведь он самый храбрый в округе! Разве не он изгнал проклятого колдуна!..
Никола обрывает свою речь и не решается говорить дальше. Соседи заставили его замолчать, ткнув локтями в бок. Тийе не любит, чтобы ему напоминали об этой истории. Дело сделано… и закончено.
— Мы пойдем туда, куда ты скажешь, — поддакивают остальные.
* * *
Мое состояние прожорливого волка с вечно голодным брюхом наполняет страхом прочее ночное зверье. Стоит мне только пожелать, я мог бы стать их королем, но моей гордости льстит подобострастие, к тому же они не ограничивают мою свободу.
Если, облаченный в шкуру, я являюсь самым страшным из волков, то в человечьих одеждах я стал бы самым страшным из людей. И каждый, увидев меня, сказал бы: «Вот наш предводитель!», все боялись бы меня, восхищались бы мной, ибо я глава по праву сильного.
Власть моя позволяет мне разгадывать тайны животного мира, окружающего человека и подавляющего его, ибо он не может найти противоядия — есть странные факты, он подозревает о них, но не решается объяснить… И сейчас, отдав дань брюху, наполовину сократив блеющее стадо, испуганное моим внезапным появлением, я тяжело улегся на землю, уткнув морду в лапы…
… И что я вижу на песчаной лужайке, похожей на футляр из серого сатина!.. Гадюку… другую… множество прочих гадюк…
Толстые короткие змеи, красные или черные, злобно шипящие; крохотные чудовища, внушающие страх человеку. Кольца ледяной плоти, чудное зрелище для моих глаз…
Это змеи прошлых лет, взрослые, старые… они явились по зову весны.
И вскоре змеи свиваются в живой клубок, вспоминая юность и любовную ярость.
Их все больше и больше. Они спешат на праздник коллективной любви, и их шипенье походит на шипенье масла, кипящего на жарком огне. Змеи соединяются плотью и гневом, словно любовь — это пытка. Огромный клубок пульсирует, как сердце, выпавшее из небесного ада. Я задерживаю дыхание в ожидании апофеоза, который разбросает в разные стороны тысячи удовлетворенных гадюк. Вдруг земля вздрагивает, и тьму рассеивает ослепительное пламя. И из-под земли возникает гигантское существо в разноцветной чешуе… Существо, сотворенное из золота, серебра, могущества; получеловек, чьи длинные ноги затянуты в полосатую ткань, а руки теряются в багровых рукавах; полузверь с хвостом, покрытым жестким ворсом; у него копыта и хитрая козлиная харя. Человек и зверь одновременно. Мне ли не знать его, ведь это мой Хозяин.
Наверное, он уже разглядел меня, а я лентяйничаю, вместо того чтобы насыщать свое чрево. Но сейчас у Хозяина есть более интересное дело, чем высказывать мне упреки.
Сегодня он выглядит красивее и благороднее, чем обычно, и мне вдруг кажется смешным мое желание обрести величие. До этого я видел Хозяина всего лишь раз, в ту ночь, когда он дал мне нынешнее мое состояние…
Семь лет мне надо ждать, чтобы освободиться от заклятия. Семь лет он будет держать меня каждую ночь в голоде, чтобы я рыскал в поисках живой плоти. Семь лет он будет моим безраздельным властителем. Семь лет меня будут бояться люди, опасаясь вступить со мной в борьбу, если только они не потеряли разум. Семь лет им суждено дрожать по ночам, вспоминая о моих ужасающих силах… Вот он приближается к клубку размножающихся гадов. Хозяин не боится ядовитых укусов змей, не опасается и ядовитых человеческих слов. На то он и есть абсолютное Зло. Вскоре я понимаю, что Хозяин явился, чтобы умножить один из кланов своих подданных… Он склоняется над клубком гадюк, готовится заговорить… Но нет! Только делает вид, что произносит слова… Губы его оживают, и слова становятся юными немыми гадючками.
С каждым движением губ вниз падают не слова, а змеи… Вначале мне кажется, что я вижу язык Хозяина, но нет, это хвост быстрой рептилии, выбирающейся из его глотки, как из норы. Она дергается, срывается с уст, падает на землю и спешит присоединиться к старикам, жаждущим обновления. Это змеи года, те, что обогащают и обновляют расу. И вытекают они из доброго источника. Наконец Хозяин чувствует усталость. Окончив беззвучную похвалу Злу, он обрывает шипение. Клубок гадюк распадается. И каждая покорно уползает прочь.
