Орест Сомов - Недобрый глаз

«Начинай ты, Галя чернобровая! — сказал Лавро Хоробит, — подойди и выбери, что тебе приглянется». Галя подошла, протянула руку к столу, глянула на Хоробита — и, вскрикнув, отскочила прочь, словно на змею наступила. «Экая стыдливая! — молвил, смеясь, проезжий, — ну, быть так; коли ты не хочешь, пусть выбирает себе Докийка румяная». Докийка подступила поближе, посмотрела на подарки и на гостя — и также вскрикнула, и также отскочила не вспомнясь. «Вот так! Куда одна, туда и другая, — сказал Хоробит с тем же смехом. — Твоя очередь, Наталка белолицая!» И Наталка робко подвинулась вперёд, невольно посмотрела на проезжего — вскрикнула и чуть не упала. Ей показалось, что рыжие брови Хоробита дыбом поднялись вверх, как иглы на еже, а из бледно-серых глаз его струёю полились на неё две тонкие нити света, острого, жгущего, мертвящего. От него и дрожь пробегала по телу, и страх заронялся в душу, и тоска впивалась в сердце. Таков-то недобрый глаз: на зелёный лес взглянет — и зелёный лес вянет!

«Ну, спасибо за вашу хлеб-соль: буду её помнить, да и вы меня не забудете, хоть дочки ваши поспесивились и не взяли моих подарков», — сказал Хоробит, поглядев на девушек таким взглядом, каким демон смотрит на душу человеческую. А они, бедненькие, стояли, сложа руки крестом, и дрожали всем телом. «Прощайте, — молвил он, — не поминайте лихом!» — и засмеялся так, что у всех на душе похолодело. Тут разом за дверь скок на своего коня — и след простыл.

«Неня! Мне тяжко, мне нудно!» — говорила Галя чернобровая. «Неня! Меня мороз подирает по коже; руки и ноги — всё как во льду, а внутри горит», — говорила Докийка румяная: ах! она уж была бледнее полотна. «Неня! У меня голова трещит от боли, и свет идёт кругом, и всё в глазах темнее да темнее», — говорила Наталка белолицая. «Спаси, спаси нас, неня! — твердили все трое, — спаси нас от лихого человека! Призови знахаря: пусть отворожит силу недоброго глаза!» Напрасно! Ни знахарь, никто не помог: чем дальше скакал Хоробит, тем тяжелее становилось красавицам. С закатом солнца закатился и у них свет в ясных очах… Ночью набожные старушки собрались сидеть при восковых свечах у широкого стола, на котором лежали под белою пеленою три покойницы. Дьячок заунывно читал над ними псалтырь. Отец и мать сами чуть дышали с тоски и горести.

Стоит среди кладбища за селом большая часовня; на часовне три креста; под часовней высокая и широкая могила. В этой могиле похоронены три дочки казака Никиты. Люди добрые, идучи мимо, крестятся и молятся: «Пошли, Господи, вечный покой и вечную память покойницам». После каждой волей и неволей приговаривает: «И пусть не будет добра ни на сём свете, ни в будущем злому человеку, который змеиным своим глазом иссушил и извёл три прекрасные цветка свежие и пышные!»