— Коньяк подождет. — В подтверждение своих слов я взял из ее рук рюмку и поставил ее на стол. — Знаешь, вот что-что — а в поезде я сексом не занимался никогда. Особенно с проводницами.
— Понимаю, только в самолете со стюардессами. Это очень романтично — секс в воздухе. — Жаннет поднялась, расстегнула рубашку до конца и положила ее рядом с собой. — Хочется верить, что у тебя останутся хорошие воспоминания.
Она снова села, и я положил ладонь ей на бедро.
— Можно было бы снять и все остальное, — сказал я. — Разве тебе это не мешает?
— Прошли те времена, когда джентльмены раздевали дам?
— Я люблю смотреть на то, как дамы раздеваются сами.
Жаннет понимающе закивала.
— С этим у меня нет никаких проблем. И, если ты меня отпустишь, я тебе это продемонстрирую.
— Как-нибудь в другой раз.
Я достал из ее прически шпильки, запустил пальцы в волосы и поцеловал. Жаннет, похоже, тоже была навеселе. Или же подобные приключения для нее были обычным делом. На мой поцелуй она ответила с готовностью и сняла с моих плеч рубашку.
— Приляг, — мягко посоветовала она. — А то, как я вижу, ты уже пьян.
— Ничего подобного, мне просто хорошо, — не согласился я.
Поезд остановился внезапно. Бутылка коньяка спикировала на пол. Рюмки печально звякнули и опрокинулись, а их содержимое оказалось на моих светлых брюках и на белоснежной юбке Жаннет.
— Что за черт? — не сдержался я. — До станции еще целых два часа!
Жаннет поднялась и взяла рубашку.
— Пойду проверю, — сказала она, застегивая пуговицы. — Надеюсь, ничего страшного не случилось. — Она сделала шаг ко мне и потрепала по волосам. — Не вставай и не одевайся, а то я обижусь.
Пару минут я лежал неподвижно, прикрыв глаза. В какой-то момент мне показалось, что я могу задремать, но к реальности меня вернул порыв холодного — я бы даже сказал, ледяного — ветра из окна. Я сел и накинул на плечи рубашку. Для полного счастья мне не хватало только температуры, кашля и заложенного носа — сквозняки просто обожали меня, и каждую зиму я простывал как минимум два раза.
Время шло, но Жаннет не появлялась. Я встал, застегнув рубашку, и подошел к окну. На улице было слишком темно для станции — кто бы ни отвечал за электричество, на фонарях он экономил. Я щелкнул зажигалкой, затянулся и попытался разглядеть что-то во мгле. В купе стало совсем холодно, и теперь мне хотелось одного — принять горячую ванну и лечь в постель. Желательно, в каком-нибудь отеле, где есть отопление. С моей новой знакомой в роли грелки на все тело или же в одиночестве — не важно. Мне хотелось проснуться и увидеть солнечный свет, а не эту бесконечную ночь. Я не любил ночь в чужих городах — по правде сказать, она меня пугала. А теперь я даже не был уверен, в городе мы сейчас или же где-нибудь еще. От этой мысли мне стало еще тоскливее. И еще мучительнее захотелось, чтобы Жаннет вернулась.
В проходе, где некоторое время назад было тихо, послышались голоса пассажиров. Сначала негромкие, потом все заговорили в голос, не забывая хлопать дверьми (надо умудриться хлопнуть дверью купе первого класса). Любопытство взяло верх, и я вышел в проход, а потом спустился на перрон.
Света тут было немногим больше, чем с другой стороны дороги. Несколько одиноких фонарей старались вовсю, но на перроне все равно было сумеречно и жутко. Просто фильм ужасов какой-то, подумал я, обхватывая себя руками в попытке согреться — теплый свитер был оставлен в купе. Жизни забытому месту не прибавляли даже вышедшие из поезда люди. Здание вокзала было старым и напоминало дом с привидениями, а росшие чуть поодаль небольшие деревца, которые днем выглядели бы абсолютно безобидно, бросали на перрон зловещие тени. Все это было похоже на какое-то светопреставление. Может, кто-то решил разыграть сцену из рассказа Эдгара По? Если так, то, наверное, у них есть внятное объяснение тому, что они остановили поезд посреди ночи неизвестно где. Я в очередной раз затянулся и нервно передернул плечами.
Жаннет подошла сзади и положила ладонь мне на спину, чем напугала меня еще больше.
— Не бойся, это всего лишь я, — сказала она со смехом. — Новости не очень хорошие. Чуть дальше отсюда произошла авария на путях, расчищать будут целый день. А то и больше. Конечно, отсюда можно уехать не только по железной дороге. Но пока ты найдешь, как отсюда выбраться, рабочие успеют разобрать двадцать завалов.
— Замечательная перспектива, — признал я. — Интересно, в каком захолустье мы сейчас находимся?
— Мирквуд, — ответила Жаннет таким тоном, будто мы находились в Вашингтоне или Лондоне.
— Никогда не слышал о таком городе.
— Никогда не поздно узнавать новое.
Жаннет посмотрела на меня.
— Мы так и будем стоять тут? — спросила она. — Или отправимся на поиски отеля? Тут есть один. Недалеко. — Она взглянула мне в глаза. — Я думаю, ты устал и хочешь спать. Или не совсем спать. Я бы для начала приняла душ. — Жаннет взяла меня за пуговицу рубашки. — Мне нравится твое тело. Я хочу разглядеть его лучше. Целиком.
— Целиком? Да… твое тело я тоже видел только мельком… — Я запоздало подумал, что не предложил даме помощь. — Покажи мне, где твои вещи, я их возьму.
… Отель произвел на меня не очень хорошее впечатление. Хотя, сказать по правде, никакого впечатления на меня он не произвел: к тому времени, когда мы до него добрались, я еле стоял на ногах от усталости. Свободных комнат было много, но пока мы искали в сумках документы и разбирались с вещами (выяснилось, что одна из сумок Жаннет осталась в поезде, и какой-то пассажир принёс ее по ошибке вместо своей), почти все номера уже были заняты. Нам пришлось взять одноместный номер на двоих.
Пока Жаннет сновала по комнате и раскладывала вещи, я осмотрел наш номер, пришел к выводу, что пятизвездочный он не напоминает даже отдаленно и присел в кресло возле окна. Из мебели тут присутствовала только кровать, небольшой стол, два кресла (включая то, в котором я сидел) и комод, в котором, судя по всему, тоже были свои жильцы — пауки и тараканы. За перегородкой, изображавшей стену, находилась небольшая кухня — плита, крохотный холодильник и стол. А вот ванная приятно удивила — она была уж слишком чистой, и создавалось впечатление, что горничные убирают только там.
— Замечательное место, не правда ли? — спросила у меня Жаннет.
— И не говори, просто чудесное, — ответил я, стараясь вложить в эту фразу всю иронию, на которую был способен.
— Похоже, тебе тут не нравится?
Я посмотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или же говорит серьезно.
— А тебе тут нравится?
