По прошествии какого-то времени, как единственный живой родственник, я унаследую имение и деньги, если моя сестра умрет или — и это более важно — будет признана психически больной. Видимо, мне следует остановиться на этом, так как это имеет прямое отношение к тому, что вам придется сделать для меня. Естественно, если бы моя сестра умерла, то не было бы никаких проблем. Но, по мнению ее врача, большого авторитета, у нее превосходная конституция, и она, возможно, переживет и меня».
Он снова зажег сигару, выпустил кольцо дыма, спокойно наблюдая за Вэлласом.
«Остается однако та часть завещания, в которой сказано о сумасшествии. Мой отец включил этот пункт неслучайно. Родословная нашей семьи в том, что касается психики, не слишком хорошая. Моя мать была под опекой и умерла в психиатрической лечебнице. Возможно, он боялся, что это наследственное. Независимо от того, почему он это сделал, я вижу в этом средство достижения своих целей.
Моя сестра Розали очень суеверная женщина; она твердо верит в оккультные науки, в жизнь после смерти и всякие такие глупости. Несколько недель назад я дал мистеру Мирстоуну поручение найти человека, похожего на моего отца. Я должен признать, что он превзошел мои лучшие ожидания. Я сомневаюсь, что даже моя сестра сможет отличить вас».
Хитрое выражение снова появилось на лице Вэлласа. Он медленно кивнул головой.
«Мне кажется, я начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я сыграл роль покойного мистера Аддамса?»
«В общем — да. Но это должно быть сделано очень осторожно. Никаких ошибок. Мы с мистером Мирстоуном обо всем договорились. Я знаю всех слуг. Не так уж трудно было купить их лояльность за деньги», — он холодно улыбнулся.
«Вот что я хочу, чтобы вы сделали: Мирстоун и я приедем завтра утром в имение. К этому времени вы должны быть уже внутри дома. Дворецкий Мерилис это устроит. Я уже приготовил для вас место в комнате на чердаке, куда никто не заглядывает, Розали точно. Между нами, я думаю, мы сможем свести ее с ума в течение нескольких недель. Я легко добьюсь ее освидетельствования — и тогда имение и все состояние достанутся мне. Я думаю, что все вы будете вознаграждены подобающим образом».
«Пока я не получу свою тысячу фунтов, вы можете быть уверены во мне, — прошептал Вэллас. — Но вы думаете, что это напугает ее?»
«Я в этом не сомневаюсь, — настойчиво сказал Аддамс. — Я знаю Розали».
«Очень хорошо, считайте, что я с вами. Это, вероятно, будет интересно, не говоря уже о деньгах».
Он загасил сигарету, встал, надел пальто с непроницаемым видом.
«Мирстоун отвезет вас туда», — сказал Аддамс, не глядя.
Мирстоун встал, кивнул Вэлласу и двинулся к двери. Когда они ушли, Аддамс сидел еще какое-то время, и слабая улыбка играла на его вялом лице.
* * *
Комната была наполнена теплым желтым светом камина, а высокие свечи в резных серебряных подсвечниках отражались в сверкающей посуде и граненом хрустале. Чарльз Аддамс налил себе еще вина, смотря сквозь тонкое стекло бокала на рубиновый напиток, тронутый огнем, разглядывая его оценивающим взглядом.
«Я вижу, у тебя еще осталось превосходное вино, Розали», — сказал он тихо.
Розали Аддамс, высокая, благородная, с темными волосами вокруг лба, улыбнулась и кивнула.
«Должна сказать, что я была немного удивлена твоему приезду, Чарльз, — сказала она спокойно. — С тех пор, как умер папа, ты не так уже часто приезжаешь».
«Мне очень редко удается взять выходные, как в этот раз. Ты же знаешь, бизнес отнимает у меня все время».
«Да, конечно. Но, Чарльз, все равно все это меня удивляет. У меня такое чувство, что ты никогда не простишь мне, что по воле отца все досталось мне. Но ведь я несколько раз предлагала тебе поделить наследство и ты всякий раз отвергал мои предложения».
Легкое раздражение появилось на его лице. Он никогда не любил свою сестру, и ее предложение заставило его ненавидеть ее еще больше, но он мягко улыбнулся и сказал:
«Конечно, я простил тебе. Как деньги, так и имение не принесли бы мне большой пользы. У меня своя жизнь, свой бизнес. Мне достаточно хорошо, и я не прошу от жизни большего. Я простой человек. Почему я должен брать то, что по праву твое?»
Дверь в конце комнаты открылась. Углом глаза он увидел, как Розали повернула голову, увидел, как приоткрылся ее рот, чтобы спросить о чем-то — очевидно, она думала, что там стоит дворецкий.
Вдруг слабый крик сорвался с ее губ. Она обернулась к нему:
«О, Боже, Чарльз!»
Он взглянул слегка удивленно. Умышленно задержал свой взгляд подальше от двери, инстинктивно чувствуя, что там стоит Вэллас, одетый в отцовскую одежду, лицо его немного затемнено, так что никто не смог бы заметить отличие.
«Что случилось?» — он с трудом контролировал свой голос.
Глаза ее наполнились страхом, волна ликования поднялась в нем.
«В чем дело, Розали? У тебя такой вид, как будто ты увидела призрак».
Она не могла вымолвить ни слова. Рука ее дрожала, когда она указала пальцем на дверь.
«Разве ты не видишь?»
«Я ничего не вижу, — сказал он удивленно и чуть привстал. — Ради Бога, Розали, что это?»
«Там, стоит в дверях. Это отец! Но, но… — он же умер пять лет назад!»
Он поспешно подошел к ней и коснулся ее рукой.
«Но там ничего нет. Никого. Ветер, должно быть, открыл дверь. Я закрою ее».
«Но я вижу его!» — неистово закричала она, подняла руку и дернула шелковистый шнурок рядом с креслом. Губы ее были плотно сжаты в тонкую жесткую линию.
Через минуту появился Мерилис, дворецкий, и встал сзади Вэлласа. Аддамс должен был признать, что оба играли свои роли превосходно. Ни один взгляд, ни одно движение дворецкого не выдали, что он знает о существовании Вэлласа.
«Вы звонили, мадам?»
«Да, Мерилис».
Несмотря на всю свою злобу, Аддамс даже удивился тому, как хорошо она держится, но заметил, что она смотрит не прямо на дверь, а на какую-то точку на стене чуть правее.
«Скажите, не видите ли вы там чего-нибудь необычного?»
«Необычного, мадам?» — тот изобразил удивление хорошо поставленным голосом.
«Да нет, мадам. Там ничего нет».
«Вы уверены?»
«Абсолютно, мадам».
«О, Боже!» — это было уже почти рыдание, что-то между заклинанием и мольбой.
«Это все, мадам?»
«Да, Мерилис, это все».
«Очень хорошо».
Аддамс подождал, пока он уйдет, и сделал быстрый знак Вэлласу. Тот кивнул и исчез в коридоре. Он обернулся к сестре. Она тяжело опустилась за стол, тело ее неудержимо тряслось. Он испытал легкое удовлетворение, взял свой стул и сел рядом с ней.
«Теперь ты мне все расскажешь», — сказал он мягко.
