я забыл, что собирался сказать? Возможно, дело в его разоружающем пристальном взгляде, которым Юэн смотрел на меня. Он казался безучастным. Его глаза всегда оставались неподвижными. Он смотрел на меня, словно тот кот, который жил у нас в семье, когда я был ребенком. Кот, который сидел и смотрел. Под взглядом его черных глаз я чувствовал себя каким-то уязвимым и виноватым, будто его подозрения в моих неприемлемых мыслях были больше чем просто догадка. Но он, как кот, на самом деле ждал какого-то вызова или нападения. Это были глаза человека, не способного на доверие.
Я отвернулся. От его взгляда я испытывал отвращение, выворачивающее наизнанку. И ненавидел себя за это. Если я не мог выдержать его взгляд, то не удивительно, что он разрушает мой дом.
Я увидел разбросанные по всей комнате книги, которые он взял с полок. Они лежали раскрытые, корешком вверх. Он не мог сконцентрироваться на чем-то, кроме мультиков и картинок в журналах. Я увидел возле его кресла Уолтера Де Ла Мара, первое издание в твердом переплете. На суперобложку была поставлена кружка чая.
Я бросился через комнату и схватил книгу. На обложке красовалось круглое пятно.
– Господи Иисусе.
Он захихикал.
– Ты знаешь, насколько ценная эта книга?
Юэн пожал плечами.
– Это же просто книга.
– Моя книга!
– Извини, – ответил он автоматическим, спокойным тоном.
– Сколько раз я говорил тебе об этом? – я окинул взглядом комнату, указывая рукой на царящий в ней хаос.
Он снова захихикал.
– Вы только его послушайте.
Я резко закрыл глаза, задержал дыхание и сел на диван.
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
– А ты как думаешь? Как я говорил тебе почти каждый вечер на этой неделе, ты не можешь здесь больше оставаться.
Он уставился на меня, его лицо не выражало никаких эмоций.
– Посмотри на это место. Посмотри, что ты с ним сделал.
Он равнодушно посмотрел по сторонам.
– Извини, на что мне смотреть?
Я хлопнул руками по кожаному дивану.
– Ты не видишь?
– Извини, что ты имеешь в виду?
Я посмотрел на потолок, словно взывая к кому-то о помощи. Нет, я не дам себя втянуть в очередное бесконечное, цикличное обсуждение, сбивающее с толку, бессмысленное и проходящее в атмосфере его немытого тела и нестираной одежды.
– Ты не можешь здесь оставаться. Я хочу, чтобы ты ушел. Сегодня.
Что-то визгливое было в тоне моего голоса, отчего тот звучал глупо и беспомощно.
– Прости, почему?
И тут меня прорвало.
– Бардак! Гребаный бардак! Мусор. Старые газеты. Грязные чашки и тарелки. Везде валяется еда. Отопление, включенное на полную. На улице двадцать четыре градуса тепла. Окна закрыты и зашторены. Здесь воняет! Ты портишь мои книги. Мои вещи. Всё.
Все это время его лицо не покидало выражение усталого недоумения.
– Но мне холодно.
Я попытался контролировать свой голос.
– Я знаю, что у тебя проблемы. Но твой самый худший враг – ты сам. Ты не предпринимаешь никаких усилий.
– Извини, в каком смысле?
Обхватив голову руками, я произнес:
– Господи, господи, господи.
Он захихикал.
– Это не смешно. Я не шучу. – Я услышал, что мой голос снова начал ломаться.
Он потянулся за подлокотник своего кресла, достал банку пива и сделал большой глоток. Я смотрел на него, парализованный отчаянием. Наблюдая за этим простым, бесцеремонным и, казалось бы, беспечным действием, я понял, что презираю его.
– Слышал, что я сказал? Ты должен уйти.
– Прости, но куда?
Я вскинул обе руки вверх.
– Не знаю. Куда угодно, только не сюда. Домой. У тебя есть родители.
– Нет, – решительно сказал он, качая головой. – Мне нельзя туда. Видеть их больше не хочу.
Я прервал его, не желая слушать очередную жалобную болтовню, в которой он стонал о тех, кто обижал его, не имея мозгов признать собственную роль в конфликте. По его мнению, он всегда был непорочен, как и сейчас.
– Ты должен куда-нибудь уйти. Найди место. Больше я так жить не могу.
– Прости, как?
– Если ты сам не видишь, я не стану тебе объяснять.
– Но ты сам не понимаешь, что говоришь. Хочешь, чтобы я ушел куда-нибудь. – Для усиления своей позиции он помахал рукой над головой. – Но не можешь сказать мне куда. Так откуда мне знать, куда идти? – закончил он с улыбкой. Довольный собой, он показал мне свои желтые зубы.
Огромным усилием воли я сохранил уверенность в голосе.
– «Лут». Есть такая газета. Купи «Лут». Найди там комнату и переезжай.
Раздумывая над моим советом, он сделал еще один неспешный глоток пива.
– Это совсем не для меня. И ты по-прежнему не понимаешь, что говоришь. Мне все это немного напоминает бред сумасшедшего. – Юэн рассмеялся. Он был пьян. – Чтобы снять комнату, нужен залог. У меня нет столько денег. И комнаты – это ужасное жилье. Я жил в одной и никогда туда не вернусь. Мне здесь нравится.
– Тебе ничего из твоих слов не кажется абсурдным?
– Прости, не понимаю?
– Ты только что появился здесь. В моей квартире. Спустя десять лет. Мы даже не были близки. И ты… ты приходишь сюда и просто…
– Что, прости?
– Устраиваешь этот ужасный бардак и отказываешься уйти, когда я тебя прошу.
Он снова окинул взглядом комнату.
– Не так уж и плохо. Видал и хуже.
– Не удивительно. Но для меня это ужасно. Чудовищно. У нас определенно разные стандарты. И так как это моя квартира, я решаю, кому здесь жить и чему здесь быть. Понятно?
– Думаю, ты заблуждаешься…
– Нет! Это ты заблуждаешься. Это частное жилище. А не хостел для алкашей. У тебя нет здесь никаких прав.
Он посмотрел на банку в своей руке, и угрюмое выражение вернулось на его лицо.
– Послушай, – сказал я, – я очень закрытый человек. И не хочу больше жить как студент. Мне необходимо собственное пространство.
– Мне тоже, – сказал он.
– Тогда выезжай. Этого место слишком тесное для двоих людей. Эта квартира рассчитана на одного человека. На меня.
– Я не согласен. Она достаточно просторная.
– То, что ты думаешь, никому не интересно. Ты просто не слушаешь меня, да?
– Слушаю.
– Тогда ты уйдешь.
– Нет.
– Что?
– Ты запутался. Ты просто упустил суть.
– Какую еще суть?
Я задумался, куда мне нужно звонить в первую очередь. В полицию или в социальные службы.
– В какой-то момент ты все неправильно понял, – сказал он, полностью уверенный в том, что говорит.
Я снова закрыл лицо руками. Вцепился в волосы. Я не мог смотреть на него.
– Я найду тебе где жить. Заплачу залог.
Последовало долгое молчание.
– Это хорошее предложение. Но я не совсем уверен, что это правильный
