— Ну что там? — спросил Рики. — Опять нарушение границы? Нужно наконец объяснить ему, что даже если он выиграет дело, судебные издержки обойдутся ему дороже.
Они въехали в долину Кайюга, и Рики вел старый “бьюик” очень осторожно. Дорога была скользкой, а он даже не успел поставить зимние покрышки. Сирс не дал ему времени. Сам Сирс, в черной шляпе и зимнем меховом пальто, тоже казался обеспокоенным этим.
— Веди повнимательней, — сказал он. — Должно быть, тут лед до самого Дамаскуса.
— Мы не едем в Дамаскус.
— Все равно.
— А почему ты не взял свою машину?
— Я не успел надеть зимние покрышки.
Рики удивился. Сирс был не из тех, кто часто не успевал что-то сделать. Может, это из-за разговора с Элмером? Элмер Скэйлс был одним из их самых давних и самых тяжелых клиентов. Еще в пятнадцать лет он явился к ним с длинным списком людей, на которых хотел возбудить дела. Они с тех пор так и не смогли убедить его, что с людьми почти всегда можно договориться. Скэйлса, тощего человека с оттопыренными ушами и визгливым голосом, звали “наш Вергилий” за стихи, которые он периодически посылал в католические журналы и редакции местных газет. Рики думал, что они так же периодически отсылали эти стихи обратно — Элмер как-то показал ему целую папку отказов, но газеты напечатали два-три. Это были вдохновенные описания фермерского труда, что-то наподобие: “Коровы мычат и блеют ягнята, имя Господа в людях свято”. Кроме того, Элмер имел восемь детей и обожал со всеми судиться.
Раз или два в год Элмер вызывал на ферму одного из компаньонов и демонстрировал ему дыру в ограде, через которую охотник или мальчишка вторгались в его владения; он высматривал их с помощью бинокля и привлекал к ответственности. Но на этот раз Сирс подозревал, что случилось что-то более серьезное: Элмер ни разу еще не требовал присутствия обоих своих юристов.
— Знаешь, Сирс, — сказал Рики, — я могу одновременно вести машину и думать. Может все же расскажешь мне, что там случилось с Элмером?
— Несколько его животных умерло, — проговорил Сирс еле слышно, словно боясь, что от громких слов машина может слететь под откос.
— Ну и зачем там мы? Мы же их не воскресим.
— Он хочет, чтобы мы посмотрели. Еще он позвонил Уолтеру Хардести.
— Так они не просто умерли?
— Кто его знает? Ты все же следи за дорогой, Рики. Я вовсе не желаю к ним присоединиться.
Рики взглянул на Сирса и только сейчас заметил, как он бледен. Под кожей ясно проступили голубоватые вены, под глазами набрякли серые мешки.
— Следи за дорогой.
— У тебя ужасный вид, Сирс.
— Не думаю, что Элмер это заметит.
— Тебе что, снился плохой сон?
— Какой ты догадливый.
— Мне тоже. Стелла хотела, чтобы я тебе рассказал.
— Зачем? У нее что, тоже плохие сны?
— Она думала, что это может помочь.
— Вот это по-женски. Говорить об этом — только расковыривать рану. Ничем это не поможет.
— Тогда мы зря пригласили сюда Дональда Вандерли.
Сирс недовольно хмыкнул.
— Прости, что я это сказал. Но я думаю, что мы должны поговорить об этом потому же, почему пригласили этого парня.
— Этому парню лет тридцать пять или сорок.
— Неважно. Я хочу рассказать тебе, что мне сегодня приснилось. Стелла сказала, что я проснулся с криком. Во всяком случае, сон был просто ужасный. Я был в пустом доме, наверху, и какая-то тварь пыталась добраться до меня. В конце концов она вошла в комнату, но оказалось, что это не какой-нибудь монстр, а ты, Льюис и Джон. И все мертвые, — глядя в зеркальце, он увидел, что лоб Сирса пересекла глубокая морщина.
— Ты видел нас троих?
Рики кивнул.
Сирс откашлялся и чуть опустил стекло. В машину ворвался холодный воздух. Сирс судорожно вздохнул.
— Так, говоришь, нас было трое?
— Да.
— Знаешь, я видел такой же сон. Только я увидел двоих. Льюиса и Джона. Тебя не было.
Рики вдруг услышал в его голосе то, что заставило его в удивлении замолчать до тех пор, пока они не подъехали к ферме. Это была зависть.
— Наш Вергилий, — сказал Сирс. Когда они достигли двухэтажного дома, перед ними предстала долговязая фигура Скэйлса, ожидающего их на крыльце. Дом напоминал о картинах Эндрю Уайста. Элмер и сам походил на портрет кисти Уайста. Уши его под поднятыми наушниками шапки отливали взволнованно-розовым. За крыльцом притаился серый “додж”, на дверце которого Рики разглядел эмблему шерифа.
— Уолт уже здесь, — сказал он, и Сирс кивнул.
Они вылезли из машины и пошли к крыльцу, плотнее запахнув воротники. Скэйлс, окруженный теперь с двух сторон детьми, не двинулся с места. У него был мрачно-торжественный вид, сопутствующий его наиболее вдохновенным искам.
— Вы как раз вовремя, — заметил он. — Уолт Хардести уже десять минут как здесь.
— Ему не так далеко ехать, — сказал Сирс, придерживая шляпу на холодном ветру.
— Сирс Джеймс, последнее слово всегда за вами. Эй, дети! Ступайте в дом, а то отморозите задницы! — Мальчишки шмыгнули в дверь, а Элмер остался стоять, глядя на компаньонов и мрачно улыбаясь.
— В чем дело, Элмер? — спросил Рики, чуть притоптывая. Его ноги в элегантных черных туфлях уже начали мерзнуть.
— Сейчас увидите. Вы, правда, не совсем удачно оделись для прогулки в поле. Городские, сразу видно. Подождите, я позову Хардести.
Он скрылся в доме и скоро вновь появился вместе с шерифом.
На Уолте Хардести были теплое хлопчатобумажное пальто и стетсоновская шляпа. После замечания Элмера Рики невольно покосился на его ноги. Шериф надел тяжелые кожаные башмаки.
— Мистер Джеймс, мистер Готорн, — он кивнул и подкрутил усы, более пышные, чем у Рики.
В этом ковбойском обличье Уолт выглядел лет на пятнадцать моложе своего истинного возраста.
— Может, теперь Элмер покажет нам, что случилось?
— Покажу, — согласился фермер и, сойдя с крыльца, повел их за собой к занесенному снегом сараю.
— Пойдемте, джентльмены, вы сами все увидите.
Хардести шел рядом с Рики, а Сирс кое-как ковылял за ними с несколько обиженным видом.
— Черт, как холодно, — сказал шериф. — Похоже, зима будет долгой.
— Надеюсь, что нет, — ответил Рики. — Староват я для таких зим.
Элмер Скэйлс подвел их к ограде, отделявшей двор от пастбища, и открыл калитку.
— Теперь смотрите, Уолт. Смотрите на следы. Вот это я утром пришел и ушел, — следы были широкими, как будто Элмер бежал. — А где ваш блокнот? Разве вы не будете ничего записывать?
— Успокойтесь, Элмер. Сперва я хочу узнать, в чем проблема.
