— Пусти! Пусти меня! Помогите! Ирка! На помощь! А-а-а…
Подул ветер, на небе из-за туч выглянула круглая яркая луна, и я увидела, что между крестами и надгробиями медленно идет покойный Максим, перекинув через плечо Машу, которая барабанит по нему руками и ногами.
— Ирка, скорее! Он же меня унесет! — завопила она, разглядев меня.
Бросив фонарь, я догнала Трофимова и, вцепившись в Никитину, начала тянуть ее на себя. Покойнику пришлось остановиться. Он не желал отдавать мне свою драгоценную ношу и, обхватив ее за пояс, пытался вырвать Машу из моих цепких рук, бормоча при этом:
— Отдай мне Марию, отпусти мою Марию… Мария, скажи ей, что ты хочешь пойти со мной… Мы будем вместе на веки вечные, в Царстве Мертвых над нами свершат свадебный обряд. Мария, я никогда не расстанусь с тобой…
Сама же Мария заливалась отчаянным визгом.
— На, возьми! — безуспешно пыталась я всунуть во влажную, дрожащую ладонь подруги талисман.
— Спасите! — орала та, совершенно не слушая меня.
— Возьми талисман! — кричала я, всеми силами стараясь притянуть ее к себе.
— Ма-ма! — вонзился мне прямо в ухо Машкин вопль. Оглушенная, я выронила спасительный предмет. Маша завопила еще громче. Я бросилась ощупывать траву возле могил в поисках талисмана.
— Ну, где же ты, где?.. Ну, найдись… — твердила я себе под нос.
Талисман обнаружился под одним из крестов. Я схватила его и со всех ног побежала вслед за успевшим уже довольно далеко отойти Трофимовым с его ношей.
— Трупятина проклятая! Монстрина захороненная! Покойник сумасшедший! Вурдалак недодушенный! Мертвяк идиотский! Кретин загробный! — ругалась Машка, наверное, надеясь, что влюбленный Максим обидится и бросит ее.
Тем временем я увидела такое, от чего у меня в жилах застыла кровь. На луну опять набежали облачка, и ее неяркий лунный свет освещал разрытую могилу Трофимова Максима Владимировича, умершего три года назад. Рядом стоял раскрытый гроб, по бокам которого высились две огромных восковых свечи, горящие синеватым пламенем.
Покойник дошел до него и опустил Машу на землю. Удерживая одной рукой Никитину, другой он достал из гроба белый, такой же, как у него, саван и попытался надеть его на свою возлюбленную. Та кричала, брыкалась, отпихивала от себя предлагаемый наряд. Я подбежала и попыталась оттащить Максима от Маши. Руки мои обожгло холодом. Внезапно мне пришла в голову идея: а что, если закрыть ему ладонями глаза? Я так и сделала. Оказалось, что и покойники тоже не могут видеть с закрытыми глазами. Трофимов замахал руками возле головы, выпустив Машку из своих ледяных объятий. А я со всей силы толкнула его в сторону, и он упал в разрытую могилу.
— Скорее бери талисман! — бросилась я к подруге.
Сжав оберег в кулаке, Никитина в ужасе смотрела, как покойник вылезает из могилы.
— Читай же заклинание! — завопила я, мечась возле гроба. — Читай! Вспоминай текст!
— «К-как со-лнца не видно н-ночью, — запинаясь, начала Машка, — так и тебе меня никогда не увидеть. Как рыбе без воды не жить, так и тебе меня никогда не любить. Я словом отмолилась, слезами откупилась. Воля моя крепка, судьба моя ясна. Засыпай себе мертвым сном, не покидай свой подземный дом. Аминь».
Начало происходить что-то невообразимое. Две свечи медленно растворились в воздухе. Максим, который выбрался из могилы во время чтения, подошел к гробу и лег в него.
— Мария моя, как же так? — сказал он напоследок, закрывая глаза.
Крышка взлетела вверх и плавно накрыла его. Затем гроб поднялся в воздух и медленно начал опускаться в могилу. Когда он достиг дна, вниз на него полетели комья земли. Могила самозарывалась!
Несколько минут мы с Машей стояли в оцепенении, смотря на надгробие и образовавшийся холм.
— Пошли отсюда, — наконец смогла произнести я.
На ватных, заплетающихся ногах мы пошли прочь.
— Я теперь больше никогда спокойно спать не буду после такого, — сказала Маша и, споткнувшись, растянулась на земле. — Что это там валяется?
— Твой рюкзак, — ответила я. — А еще мы твой фонарь потеряли.
Никитина оглянулась и, посмотрев на ряды могил, покачала головой:
— Пусть мертвецам остается. Я ни шагу обратно не ступлю.
Решив, что приятнее ожидать Сергеева за пределами кладбища, мы направились к ограде, перелезли ее и тихонько побрели вдоль шоссе, изредка перешептываясь о своих страхах.
— А что, если сейчас опять серебристый автомобиль появится? — опасливо озираясь, спросила Машка, все еще сжимавшая в руках талисман.
— Не появится. Покойник спит уже в уютном гробике под толщей земли.
Не знаю, сколько точно времени мы ждали Дениса, но нам показалось, что ужасно долго. Мы даже беспокоились, что он вовсе не приедет. То просто стоя у дороги, то немного проходя по ней вперед, мы прислушивались к тишине, пугались каждого шороха. Нам мерещились (а может, и не мерещились?) чьи-то тени, чьи-то силуэты во тьме, а время тянулось ужасно медленно, словно кто-то нарочно сломал ход времени во вселенной.
Но Денис приехал за нами даже раньше, чем обещал. Заслышав долгожданный шум мотора, мы с Машкой чуть не закричали от радости. Сергеев шарахнулся от нас, когда мы вдвоем полезли его обнимать и целовать при встрече.
— Ой, Денис! Как здорово, что ты приехал! Какой ты хороший! Ты самый замечательный одноклассник! Ну, просто самый-самый!
— Не, ну вы точно обе сдурели! — хлопал глазами тот. — Какой-нибудь кладбищенской травы наелись!
Мы уселись на мотоцикл и понеслись по пустому шоссе. Я сидела зажатая между Денисом и Машей, слушала рев мотора, радостно осознавая, что мы все больше и больше отдаляемся от кладбища.
На небе сияла полная луна. Мы мчались вперед.
Я настукивала по стеклу и оконной раме все громче и громче.
— Да тише ты! Родители проснутся… — остановила меня Маша.
— Если я буду стучать тише, твой брат не проснется! — заявила я, но тут окно раскрылось, и мы увидели сонную физиономию Даниила.
— Заснул все-таки, охламонище луковый! — Никитина закинула внутрь рюкзачок и вскарабкалась на подоконник.
— Ты знаешь, я тут порылся в твоих ящиках и решил, что вот эти скрепочки, пилочка для ногтей и шпильки могли бы мне пригодиться… — нагло заявил Даниил.
— Твоя миссия выполнена, иди к себе, — сказала братцу Маша.
— Так, значит, я их забираю, да?
Никитина, не слушая, вытолкала его из комнаты. Мы разделись, раскидав как попало одежду, надели ночные рубашки (как обнаружилось утром — наизнанку), рухнули на диван, и, несмотря на недавние взаимные уверения в том, что спокойный сон наш потерян навсегда, провалились в глубокий крепкий сон. Без всяких сновидений!
