Баринов, пригнувшись, с опаской ступил на круто уходившую вниз лестницу, в дальнем конце которой маячила грузная фигура настоятеля. Сергей, в последнюю секунду вспомнивший о хороших манерах, сообразил подать руку девушке, и они вместе начали непростой спуск.
Узкие, крутые ступени привели в галерею с неожиданно высоким потолком, позволяющим выпрямиться в полный рост. Дальше двигаться им пришлось на ощупь, так как проводник вместе с лампой скрылся за крутым изломом коридора. Бросившийся вдогонку опер, сразу же за поворотом с ходу воткнулся носом в его широкую спину.
– Ага, прибыли, наконец, – отец Илья посторонился и приподнял выше лампу, источавшую в замкнутом помещении невыносимо-удушливый запах керосина.
Баринов, зажав пальцами нос, осмотрелся и не смог удержаться от удивленного восклицания:
– Вот это да!
Подземный бункер, площадью не менее ста квадратных метров, по периметру обшитый потемневшими от времени широкими досками, с массивной колонной по центру, подпирающей перекрестие потолочных балок, был битком набит экзотическим оружием.
В первую очередь в глаза Сергею бросилось неимоверное количество арбалетов, от миниатюрных, величиной буквально в два десятка сантиметров, до полутораметровых монстров. На всех трех ярусах широких полок плотно громоздились топоры, металлические кольца разнообразного диаметра, связки стрел, заостренных кольев, и еще множество предметов, о назначении которых можно было только догадываться.
Пока молодые люди, раскрыв рты, озирались, священник, пристроив лампу на стеллаже, засветил еще одну гигантскую керосинку, закрепленную прямо на центральной колонне. Стоило ей разгореться, как полумрак скачком съежился, испуганно отпрыгивая в дальние углы. А настоятель уже ковырялся у прямоугольного короба, уходящего в потолок возле самого входа. Когда же заметно потянуло свежим воздухом, сразу разбавившим едкую керосиновую вонь, он с удовлетворением выдохнул:
– Ну вот, теперь будет чем дышать. Я-то вентиляцию открытой не оставляю, потому как не часто сюда заглядываю, – священник горделиво оглянулся. – Как погребок? С самой войны стоит, и хоть бы что. Перед самой оккупацией закончили. Немцы чуть ли не о входную дверь спотыкались, а ничего так и не заметили. С умом строили, даже поворот перед входом предусмотрели, так как обычно при зачистке, прежде чем сунуться в подобные схроны, первым делом гранату кидают. А при такой конструкции не только все осколки в стену уйдут, но и взрывная волна погаснет, – тут настоятель сам себя оборвал. – Однако что-то я заболтался, давайте-ка лучше экипироваться.
Через полчаса Сергей с Ольгой, взопревшие и насквозь пропитанные керосиновым чадом, с облегчением свалив выданное батюшкой имущество на крыльце, упали на скамейку отдышаться. Закурив, Баринов с унынием отметив про себя, что сигареты придется экономить, потому что до ближайшего магазина километров пятнадцать, а сумка с табачным запасом потерялась еще в деревне.
Когда опер, потушив окурок о землю под ногами, искал глазами, куда бы его выкинуть, его вспугнул неслышно подошедший сзади хозяин:
– Чего, как воробей на плетне, головой во все стороны вертишь? Бросай уже в опилки, все равно убирать, – он грузно опустился на ступеньку крыльца, вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб и, тяжело вздохнув, вновь заговорил: – Короче так, братцы-кролики, на ваше счастье, горячей воды в бане в достатке. Попариться, конечно, не получится, да и ни к чему это, не то разомлеете, а вот помыться, в самый раз. На все про все даю вам час. По тридцать минут… хм… на брата. И еще, имейте в виду, что впереди у нас масса дел, а хотя бы пару часов нужно будет обязательно поспать. Одежду верхнюю прямо в предбаннике кидайте, потом с ней разберемся, когда все закончится, и переодевайтесь в камуфляж, который я выдал, – настоятель помолчал, в изнеможении прикрыв глаза ладонью, а затем недовольно рявкнул: – Вы еще здесь?!
…Свежесрубленная банька располагалась неподалеку от погреба, но к ней уже вела ровная, отсыпанная крупным речным песком, дорожка. Сергей, как истинный джентльмен, пропустил Ольгу вперед, а сам уселся на скамеечку возле самого входа, оперся спиной на ствол дерева, под которым она стояла, и прикрыл глаза. Плечам, освобожденным от сбруи кобуры, было непривычно легко, лишь при шевелении отзывались легкой болью намятые пистолетами мягкие ткани спины и живота. Все оружие, воспользовавшись предложением священника, Баринов оставил в доме. Отец Илья, покосившись на арсенал, скривил губы, саркастически прокомментировал: «Внушительно конечно, ничего не скажешь, однако в нашем деле абсолютно бесполезно. Так, ворон пугать. Не боятся упыри огнестрела. Не берет их, понимаешь, пуля…»
Не имея сил бороться с сонной одурью, Сергей уже соскользнул в сладкую дрему, когда его заставил вздрогнуть звук упавшего на пол ковшика, плеск воды и звонкое «Ой!». Баринов встрепенулся, потянул из кармана пачку, встряхнул, пересчитал сигареты. Обреченно вздохнув, высек искру колесиком зажигалки, прикуривая.
Рассеяно наблюдая за замысловатыми петлями табачного дыма, постепенно растворяющимися в воздухе, он вдруг отчетливо представил Ольгу без одежды. Картина получилась настолько реальной, что Сергей почувствовал горячие толчки крови в паху. С минуту он боролся с собой, но, не сдержавшись, решительно вскочил, затоптал окурок и, дивясь собственной неожиданной смелости, рванул дверь в баню.
– Спинку не потереть?.. – Пытаясь с помощью пошловатого нахальства преодолеть замешательство, начал, было, Баринов, и поперхнулся, наткнувшись на взгляд девушки.
Его сердце было готово выскочить из груди, и Сергей внутренне сжался, ожидая пощечины. Но Ольга, не выказывая и тени смущения, просто шагнула вперед, подняла руку, невесомо провела ладонью по отросшей щетине на щеке. Улыбнулась и прошептала: «Колючий какой…»
Поцелуй длился целую вечность. Баринов, оглушенный свалившимся на него чувством, без остатка растворился в мучительном блаженстве. Обжигающая нежность к почти не знакомой девчонке, перехватила спазмом горло, выдавливая слезы из-под плотно зажмуренных век. Последнее, о чем он успел подумать, прежде чем отключиться от действительности, было: «Выберемся из передряги, сразу женюсь на ней. Обязательно женюсь…»
Потом они занимались любовью на широких, горячих полках парилки. Мылись, брызгаясь водой и веселясь, как дети. Снова, раз за разом отдавались страсти, пока обессилено не упали на лавку в предбаннике…
Вместо отпущенного часа Ольга с Сергеем провели в бане два с половиной. Настоятель, когда они с полыхающими лицами и блестящими глазами, ворвались в горницу, демонстративно постучал пальцем по стеклу наручных часов.
