Правый берег был всего в двух-трех сотнях метров от нас, да и на разворот машины в ту сторону у меня ушло бы чуточку меньше времени — останавливаясь я развернул машину поперек дороги, нацелив ее капот на юго-восток, т. е. почти на центр города, откуда мы и приехали. До левого берега — почти километр! Что б ночами икалось тому, кто построил мост в столь широком месте Медянки!!!
Я не был уверен, что успею домчаться до левого берега до того, как волна накроет нас… Наверное, стоило вернуться обратно, вновь проехать через центр и выбраться за город на правом берегу — в конце концов, не все ли равно, в какой деревушке поселиться? Но я крутанул руль влево, выравнивая машину, и утопил педаль газа до упора. Раз уж я задумал доставить нас именно в хорошо знакомую мне Молчановку, то я сделаю именно это!
— Куда ты!!! — закричала Саша, срываясь на визг, но я, сжав зубы и вцепившись побелевшими пальцами в руль, никак не отреагировал на ее крик. Волна была уже слишком близко, чтобы думать о чем-то другом, кроме приближающейся смерти.
Я всегда думал, что что-то подобное бывает только в кино… Ну, или в Японии, на которую вечно обрушиваются чудовищные цунами. О том же, что тридцати — сорокаметровая волна может прокатиться по нашей широкой, но тихой Медянке, я и подумать не мог…
На юге, уже за пределами города, типичный пейзаж Западно-Сибирской равнины начинал плавно переходить в горный, и Медянская низменность постепенно превращалась в отроги Пеледуйского хребта. Там, запертая меж горных кряжей в своем прочном гранитном русле, спокойная на равнине Медянка превращалась в могучую глубокую реку… Если здесь, в районе города, ее ширина достигала почти полутора километров, то там, ближе к горам, река слилась втиснуться в какие-то четыреста-пятьсот метров. И именно там, между двумя гранитными кряжами, еще в 50-х годах прошлого века, была воздвигнута пятидесятиметровая плотина, ставшая непреодолимой преградой на пути реки, и заставившая Медянку работать на человека…
Я часто бывал на плотине. Особенно любил бывать там в это время года — весной, когда вода, пришедшая с гор, переполняла водохранилище, и ГЭС приоткрывала свои ворота, чтобы сбросить уровень воды. Мне нравилось любоваться могучими потоками воды, вырывающимися из недр плотины… Казалось, каждый такой поток способен смести со своего пути маленькую деревушку… Но я никогда даже не думал о том, что произойдет, если одновременно рухнет ВСЯ плотина, что, видимо, и произошло сейчас.
Я до сих пор не знаю, что произошло тогда на ГЭС. Почему плотина, казавшаяся такой величественной и нерушимой, в одночасье перестала существовать. Быть может, виной тому был я, повелевший людям покинуть этот мир… Кто знает, как долго может простоять плотина без контроля человека, особенно в условиях весеннего половодья? Или же, опять таки, по моей вине где-то в недрах ГЭС произошел пожар или взрыв… Не знаю… Знаю лишь то, что плотина рухнула, и миллионы тонн воды вырвались на свободу, чудовищной волной прокатившейся по руслу Медянки, сметая все на своем пути.
Еще никогда в жизни я не гнал свою машину ТАК быстро. Я никогда не был склонен к лихачеству, и, кажется, даже по пустой трассе не разгонялся больше 120. И уж точно еще никогда до этого момента я не желал о том, что сижу за рулем «Десятки», а не какого-нибудь «Ягуара» или «Бумера»… Честно говоря, в тот момент я мечтал о том, чтобы мой «Жигуленок» превратился в болид «Формулы — 1»!
До берега все еще оставалось метров триста, и при нашей скорости мы бы проскочили это расстояние за несколько секунд, но вода не оставила нам и этого времени. Я не смотрел налево — не хотел видеть надвигающуюся волну, но когда она заслонила солнце — понял, что времени больше нет. Я рефлекторно нажал на кнопку, поднимающую боковые стекла и, мертвой хваткой вцепившись в руль, ждал удара…
И волна накатила! Мир вокруг окрасился в темно-голубые краски, а затем превратился в скопление водяных вихрей и пузырьков воздуха. Машину понесло вправо и с силой ударило о бордюр моста… Я продолжал давить на газ, не зная, движемся ли мы вперед, или волна уже давно смысла нас в реку и теперь тащит за собой. Что-то скрипело и скрежетало справа — машина терлась бортом о что-то большое и крепкое. Что-то колотило по бокам и крыше, какой-то камень ударился о лобовое стекло и помчался дальше, как ни странно, не разбив его.
Может быть нас вертело и кувыркало, а может быть все это время мы стояли на месте, прижатые к бордюру моста… Или даже ухитрялись двигаться вперед, не смотря на страшный водяной шквал… Не знаю! Но когда основная часть волны прошла над нами, уносясь вперед, к океану, и когда сквозь залитое водой лобовое стекло я вновь смог увидеть солнечный свет, мы все еще стояли на мосту, хотя машина и утопала в воде по самый капот…
— Живы! — простонала Саша, и в ее голосе слышалась такая неподдельная радость, я не сомневался, все невзгоды сегодняшнего дня забыты! Все они смыты волной!
Я продолжал давить на газ, чувствуя, что машина с трудом слушается руля и двигается со скоростью подвыпившей черепахи. Так продолжалось, наверное, с минуту, в течение которой вожделенный берег медленно, но верно приближался к нам. А потом он, почему-то, медленно, но верно, стал отдаляться! Машина вновь ударилась правым боком о бордюр, колеса стали пробуксовывать на месте, и нас потянуло назад. Медленно, но постепенно ускоряя темп движения.
Потоки воды поднялись до уровня лобового стекла, и я удивлялся тому, что многострадальный мотор моего «Жигуля» до сих пор работает, хоть по логике давно уже должен был захлебнуться.
Сначала мне показалось, что вода вновь пребывает — иначе как объяснить то, что ее уровень поднимался, но секунду спустя, совместив в голове движение воды, катящейся назад, ускоряющийся темп движения и берег, который теперь почему-то оказался не прямо передо мной, а чуточку выше уровня моих глаз, я все понял и обернулся назад. Может быть Саша пришла к тем же выводам, что и я, а, может быть, просто неосознанно скопировала мои действия, но мы оба почти синхронно повернули головы назад и оба вскрикнули, увидев позади бурные воды Медянки.
Прошедшая волна буквально вырвала центральные секции моста и, видимо, подломила опоры остальных. Позади нас, не более чем в паре сотен метров, моста уже не было, а та его часть, на которой находились мы, медленно оседала вниз, при этом еще и заваливаясь направо.
Я упорно жал на газ, чувствуя, как машина дрожит от напряжения. Мотору долго не выдержать такой нагрузки… Переключиться на первую передачу, чтобы пощадить движок, от которого сейчас зависит наша жизнь? Но для этого придется сбавить ход, и потоки воды, скатывающейся с моста, еще быстрее увлекут нас в реку…
