Елена Блонди - Хаидэ

— Я могу дождаться княгиню, и мы поедем в полис сами, — предложил Техути, — к чему ждать Теренция и гонять коней туда-сюда?

— Это не просто младенец, чужак. Это звено, что вяжет нас с греками. Все должно делаться по правилам.

Он махнул рукой, показывая, что разговор окончен. И Техути, слегка поклонившись, двинулся к своей палатке — собираться в дорогу.

— Эй, — окликнул его Нар, — девчонку возьмешь с собой, рабыней в эллинский дом?

Силин поодаль держала коня, разговаривая с молодым воином, улыбалась.

— Нет, — мстительно ответил Техути, — это ваш новый воин, подданная темной госпожи Ахатты.

— Чего? — удивился Нар и вдруг захохотал, хлопая себя по боку. Пошел дальше, качая головой, придумают же такое — госпожа Ахатта…

Как и говорил Нар, Техути отправился в полис, не дождавшись возвращения княгини. Отдохнув и как следует поев, он собрался, недоумевая, откуда у советника уверенность, что все сложится хорошо и пора ехать к Теренцию, рассказать тому о сыне. Ведь княгиня не вернулась еще! А мало ли что в степи…

Но когда выбрался из палатки, поправляя на кожаном ремне ножны, в лагерь влетел один из воинов Асета, закрутился, коротко и отрывисто рассказывая, что да, домчались, увидели на камне начертанный знак в виде буквы с перекладиной и знак указывал вниз, тогда нашли дыру и там, в ней. А теперь едут обратно, только медленнее, потому что княгиня везет новорожденного, но к полуночи будут. Техути поймал пристальный взгляд Нара, кивнул и кликнул Крылатку.

Может, оно и к лучшему, размышлял, покачиваясь в седле. Княгине сейчас не до него, а он изрядно устал от разговоров и людей, и эти четыре дня, то быстрого конского бега, то медленного шага, а между ними три ночи, полные тихих звезд — они нужны ему, чтоб подумать и отдохнуть, собраться с мыслями. И — поговорить с той, с которой все это время не получалось разговаривать.

Солнце, восход которого он встретил в степи, труся на чужой косматой лошадке, садилось, лениво рассматривая его — снова на коне, снова топчущего степные травы. И Техути кивнул ему, еле заметно. Степь брала его, хотел он этого или нет, она была огромна и его желания не смогли бы победить ее силу. Да он и не хотел. Время осени сменило время зимы, и вот кончается время весны, уже плавно переходя в лето. И все времена он пережил вместе со степью, сменив льняной хитон на кожаные штаны, заправленные в мягкие сапоги с толстой подошвой, и куртку, простеганную крупными стежками под черными бронзовыми бляхами. Темные волосы, которые всегда ровно стриг, убирая под жесткий парчовый обруч, шитый дорогим бисером, отросли и были схвачены засаленным шнурком по лбу, а скоро можно будет связать их в хвост, чтоб не мешали, треплясь на ветру.

Ему нравилось чувствовать себя мужчиной, и степь, медленно улыбаясь закатными волнами облаков, кивала тугими колосьями, да, ты воин, ты мужчина. Больше, чем когда-либо в своей жизни. За это он был благодарен ей, а опасности казались преодолимыми, потому что вокруг всегда, как сейчас вот, находились стремительные, как тени, бойцы племени, которые совершали невозможное в боях.

Краем глаза он посмотрел на черные фигуры всадников. Какие бои, жрец? Тебе везло, была мирная зима, мелкие стычки, вспыхивая, гасли мгновенно, и весь тяжелый воинский труд достался наемникам, что уезжали, кто на год, кто на три года. Еще не было тебе боев, жрец, подумал он, и слегка поежился. Лучше бы боги уже провели его через испытания битвами, чтоб он знал — дано полной чашей. А то ведь приходится жить, понимая, что все равно дастся ему, и ждать, когда же все произойдет.

Но вряд ли в этой поездке, успокоил себя Техути. Путь в полис наезжен, разведчики постоянно пересекают его, поддерживая безопасность. И сейчас с ним отличная воинская семерка, молчаливые, внимательные бойцы. И хорошо, что молчат.

Они ехали допоздна и встали на пологом склоне. Разведя маленький костер, поели, перебрасываясь тихими словами. Затушив огонь, легли, свернувшись прямо на траве, укрывая головы шапками, а руки держа на рукоятях мечей. Караульный неслышно канул за редкие заросли кустов и больше Техути, лежа в маленькой выемке, поросшей упругой повитушкой, его не слышал, хотя знал, тот постоянно обходит стоянку.

Мелкие цветы повитушки пахли сладко и странно, как пахнет совсем свежее вино, если пить его, заедая спелым персиком. Запах кружил усталую голову, туманил глаза, низкие звезды слоились, дрожа и, кажется, входили прямо в сердце. Это степь, думал Техути, уплывая в тонкий прозрачный сон, степь. Сейчас понимаю, откуда в княжне эта радостная сила, видно живет она, постоянно питаясь хмелем степи, будто ее с ней соединяет живая пуповина. И потому в богатом доме Теренция княжна медленно спала, год за годом, не в силах оправиться от тоски.

Перед закрытыми глазами прошла Хаидэ, какой была в покоях Теренция — длинный хитон со множеством тяжелых складок, витые браслеты на тонких запястьях, золотые локоны из-под низкого узла волос, убранных драгоценной сеткой. Обернувшись, манила рукой, улыбаясь ему.

— Так и будет, любящий, так и будет, — шепот приплыл из темноты, нежно щекоча скулу. Фигура княгини растаяла, уступая место склонившемуся над мужчиной узкому черному лицу, расписанному белыми спиралями.

— Ты пришла, любящая. Что сегодня говорит твое сердце?

Техути спал, уголок рта подергивался в еле заметной улыбке, и иногда шевелились губы, вторя мысленно сказанным словам.

— Мое сердце… оно болит и стонет, оно тоскует по ушедшему Нубе. Мысли мои летят через воды рек и морей, ищут его и не могут найти. А что скажешь ты, мой друг, собеседник, любящий так же?

— Княгиня родила сына. Я был там и принимал мальчика. Я защищал ее. А теперь еду к ее мужу, чтоб привезти его к жене. Вот как смеются боги над настоящей любовью.

Вынырнув из темноты, гибкая рука погладила его лоб, пошевелив волосы, а может это ветерок пробрался под нахлобученную шапку.

— Не все, друг. Не все боги так жестоки. Есть те, с которыми можно договориться и они всегда исполняют свои обещания. Прости, это не твой бог, брошенный тобой в маленьком храме на берегу великой реки. И не сонм богов, которых встречал ты в своем путешествии. Эти — другие.

— Да? Я верю тебе. Ты научишь меня, как попросить их? И что я должен дать платой за исполнение просьбы?

— Ты умен. Ты знаешь, что желания требуют платы. Конечно, я расскажу тебе…

Девушка замолчала, и спящий Техути поежился, сутуля плечи. Ветерок вдруг стал злее, покусывал щеки и голую шею. Глядя на него большими глазами, спокойными и твердыми, она закончила: