Атропос радостно завопил, подпрыгивая на месте:
[Ага, короткий! Глупый седой идиот! Я же говорил, что я тебя сделаю!]
Как в замедленной съемке, Элен уронила хлеб, который несла в руках.
– Натали, ОСТОРОЖНО! – закричала она.
Ральф побежал. И вновь возникло ощущение, что он передвигается с помощью мыслей. И когда он приблизился к Натали, которая шла по дороге, не замечая несущейся на нее машины, он буквально нырнул вперед, щурясь на яркие блики, которые отражались от «форда» прямо ему в глаза даже через мешок смерти, и снова переключил сознание, в последний раз возвращаясь на краткосрочный уровень.
Он упал в реальность, полную оглушительных звуков: крики Элен, вопли Луизы и визг тормозов. И сквозь все это явственно пробивался зубовный скрежет Атропоса. Ральф увидел большие синие глаза Натали и толкнул ее как можно сильнее, так что она отлетела назад, размахивая руками и ногами. Она приземлилась в канаву, у нее на виске красовалась царапина, но, судя по всему, она ничего себе не сломала. Ральф услышал, как кричит Атропос: он был в ярости и не верил своим глазам.
А потом «форд» наехал на Ральфа на скорости двадцать миль в час, и вся эта звуковая дорожка разом кончилась. Он очень медленно взлетел в воздух и так же медленно стал падать – по крайней мере ему показалось, что медленно, – у него на щеке отпечатался логотип «форда», похожий на странную татуировку, а сломанная нога неловко вывернулась назад. У него еще было время увидеть, что тень, скользящая за ним по тротуару, похожа на букву Х, было время увидеть красные капли в воздухе и подумать, что Луиза все-таки перестаралась со своей краской. И было время увидеть, что с Натали все в порядке. Она сидела на тротуаре и плакала, но с ней все было в порядке… и еще было время почувствовать, как Атропопс у него за спиной потрясает кулаками и приплясывает от ярости.
Кажется, для старого пердуна я справился очень даже неплохо, подумал Ральф, а теперь мне нужно отдохнуть, очень нужно отдохнуть.
А потом он ударился об асфальт с отвратительным шмякающим звуком и покатился – его череп треснул, позвоночник сломался, легкие были пробиты маленькими кусочками костей из раздробленной грудной клетки, его желудок превратился в кровавое месиво, кишки порвались.
И это было совсем не больно.
Совсем-совсем.
22Луиза никогда не забудет ужасный звук, с которым Ральф упал на асфальт, и кровавый след, который он за собой оставил. Она хотела закричать, но не осмелилась, потому что поняла: если она сейчас закричит, то упадет в обморок – от потрясения и ужаса, и еще из-за жары, – а когда она придет в себя, Ральфа уже не будет.
И вместо того чтобы закричать, она побежала к нему, потеряв по дороге одну туфлю. Краем глаза она заметила, что Пит Салливан уже вылезает из «форда», который остановился почти на том же самом месте, что и машина Джо Вайзера – кстати, тоже «форд», – когда Джо сбил Розали номер один, черт-те сколько лет назад. И еще она заметила, что Пит плачет.
Она добежала до Ральфа, распростертого на асфальте, и упала перед ним на колени. Он был каким-то совсем не таким; тело в знакомых штанах и запачканной краской рубашке разительно отличалось от того, которое она прижимала к себе еще меньше минуты назад. Но его глаза были открыты, и они были ясными и осмысленными.
– Ральф?
– Да? – Его голос тоже был нормальным, даже сильным, в нем не было ни страдания, ни боли.
Она начала было его поднимать, но потом передумала, вспомнив, что нельзя сдвигать с места раненых людей, потому что можно все испортить, а то и вовсе убить человека. Потом она снова посмотрела на него: на кровь, что текла по его губам, на то, как его ноги, казалось, существовали отдельно от туловища, – и решила, что сделать хуже уже невозможно. Она обняла его, окунувшись в запах катастрофы: кровь и сладкий запах ацетона смешались в его дыхании с адреналином.
– У тебя получилось, да? – спросила она, заливаясь слезами и покрывая поцелуями его лицо: в щеку, залитые кровью глаза, лоб, где кожа оторвалась от черепа. – Посмотри на себя! Рубашка порвана, штаны порваны… ты что думаешь, что одежда растет на деревьях?!
– С ним все в порядке? – спросила Элен у нее за спиной. Луиза не обернулась, но она увидела тени на асфальте: Элен, которая обнимала за плечи Натали, и Розали у правой ноги Элен. – Он спас жизнь Натали… я даже не поняла, откуда он взялся. Пожалуйста, Луиза, скажи, что с ним…
А потом тени поменяли форму. Элен встала так, чтобы как следует рассмотреть Ральфа, она притянула к себе Натали, чтобы та не смотрела, и тихо заплакала.
Луиза склонилась над Ральфом, гладя его по щекам. Она хотела сказать ему, что собиралась пойти вместе с ним – она правда хотела, но все получилось так быстро…
– Я люблю тебя, милая. – Ральф протянул руку и тоже погладил ее по щеке. Он пытался поднять и левую руку, но она не шевелилась.
Луиза взяла его за руку и поцеловала.
– Я тоже тебя люблю, Ральф. Очень-очень.
– Мне надо было так сделать. Ты понимаешь?
– Да. – Она не знала, действительно ли она понимает это, не знала, сможет ли когда-нибудь понять… но она знала, что он умирает. – Да, я понимаю.
Он вздохнул – до нее снова донесся сладкий запах ацетона – и улыбнулся.
– Миз Чесс? Миз Робертс то есть? – Это был Пит, и говорил он свистящим шепотом. – Мистер Робертс в порядке? Пожалуйста, скажите ему, что я не хотел…
– Не подходи, Пит, – сказала она, не оборачиваясь. – С Ральфом все хорошо. Он только немного порвал штаны и рубашку… правда, Ральф?
– Да, – сказал он. – А как же иначе. Тебе придется зашить…
Он замолчал и посмотрел влево. Там никого не было, но Ральф улыбнулся.
– Лахесис!
Он протянул свою трясущуюся окровавленную руку, и она дважды поднялась и опустилась в воздухе, это видели и Луиза, и Элен, и даже Пит. Ральф опять перевел взгляд; теперь он смотрел вправо. Медленно, очень медленно, он протянул руку в том направлении. На этот раз, когда он заговорил, его голос дрожал и срывался.
– Привет, Клото. А теперь запоминай: это… не… больно. Правильно?
Ральф как будто прислушался, а потом рассмеялся.
– Да, – прошептал он. – Главное – не напрягаться.
Его рука вновь поднялась и упала в воздухе. Он посмотрел на Луизу своими мутнеющими голубыми глазами.
– Слушай. – Слова давались ему с трудом, но глаза горели, не давая ей отвести взгляд. – Каждый день, когда я просыпался рядом с тобой, я себя чувствовал молодым и видел все… по-новому. – Он опять попытался провести рукой по ее щеке, но не смог. – Каждый день, Луиза.
– И я тоже, Ральф… просыпалась как будто бы молодой.
