Ирина Андреева - Проклятие чернокнижника

– Exarmo, pavio, subverso, – медленно и спокойно произносил чернокнижник. – Ex… А! – вдруг неожиданно вскрикнул он, оттого что на него со шкафа сверху упал какой-то зеленоватый предмет. В ту же секунду я почувствовала, как исчез лед, сковывавший мое тело. Чернокнижник сбился! Его колдовство нарушилось!

– Фрогуня! Даниил! – Машка запрыгала от радости на месте, и я наконец-то поняла, что случилось, – на голове у колдуна сидела самая обыкновенная зелененькая лягушка! Видимо, квакушка Даньки выбралась из аквариума, пошла гулять по квартире, прыгала, прыгала по мебели, забралась на шкаф, а потом ей там наскучило, и в нужный момент она спрыгнула вниз, прямо на макушку нашему врагу.

– Ира, что ты медлишь! Читай скорее заклинание! – закричала Маша, видя, что чернокнижник тоже понял, в чем дело.

– Черная тетива, черная струна… – быстро начала я. – …На деле печать. Аминь. – И как только прозвучали последние слова, чернокнижник сложил руки на груди, медленно и торжественно повернулся к выходу и удалился в коридор, полностью скрытый белым туманом. Дверь за ним со скрипом закрылась сама собой, и мы остались в комнате втроем.

Немного придя в себя, Света рассказала нам, как через несколько дней после их знакомства Леонид Михайлович начал говорить ей не только о своей любви, но и рассказывать какие-то странные вещи о магии, о том, как с помощью колдовства можно добиться каких угодно целей. Для начала он предложил своей возлюбленной начать учить латынь, но Светка, не любившая никаких иностранных языков, честно выучила пару слов, чтоб порадовать своего ненаглядного, а затем плюнула на дальнейшее обучение. Но все же некоторые слова из страшного заклинания чернокнижника, которым он пытался превратить нас во что-то наподобие камней, Байкова смогла перевести.

– Exarmo – это лишать силы, pavio – это что-то типа дрожать от страха, subverso – уничтожать. Он мне все что-то говорил, вроде «и весь мир будет у твоих ног», а я ушами хлопала, думала, что это он впечатление произвести хочет. Он мне что-то говорил про эту старинную книгу, что я в ней почерпну такие-то и такие-то знания, а я даже как-то особо и не слушала, просто радовалась, что я с ним вместе. Сидела с ним часами в машине, смотрела в его черные глубокие глаза, слушала голос, а о чем он говорит – нет, – с грустью повествовала Света. – Да, Ленчик мне и про вас говорил: чтобы я с вами не общалась и ничего для девчонок из своего неудавшегося колдовства не переделывала. Дескать, незачем на вас свое время тратить, а то, что я наколдовала такие пустяки, даже внимания не заслуживает. Я думала, что он меня любит, а ему нужно было, чтобы я вступила в их гильдию чернокнижников, пополнила своим присутствием отряд колдунов.

Байкова потом еще долго грустила, вспоминая своего галантного поклонника, и вздыхала о том, как все могло бы быть хорошо.

Клара оказалась самой обычной девчонкой. Она недавно переехала в наш город со своими родителями, и Света стала ее первой новой подругой. Поскольку на тот момент Байкова успела разругаться почти со всеми одноклассницами, то она с радостью подружилась с Кларой и часами рассказывала ей о своем кавалере. А Клара, как оказалось, очень любила всякие любовные истории и Свету слушала с большим удовольствием.

Никитиной позвонил Олег. Он в самом деле оказался хорошим парнем, и Машка, похоже, по уши в него влюбилась.

А еще с того дня мы втроем воспылали пылкой любовью к лягушке, которая, сама того не ведая, спасла нас. И теперь зорко следили, чтобы у нее в аквариуме была чистая вода и все остальное, так необходимое для ее счастливой квакушачьей жизни. Даниил поэтому ходит ошарашенный, не может понять, что же такое тяжелое упало нам на головы? Почему мы решили, что если с «ква-ква» обращаться по-человечески, то он превратится в Ивана-царевича?

Что еще? Ах да, в тот же день у Али исчезли все аллергические пятна, Оля перестала бросаться на пирожные и, к недовольству своей бабушки, снова начала худеть, а к Диане вернулся ее Денис. В общем, справедливость восторжествовала, и все встало на свои места.

Вязь – старинное декоративное письмо, буквы которого связываются в непрерывный орнамент.