Ему показалось, что в темных глазах магистра мелькнуло нечто, похожее на почтительное восхищение:
– А вы специализируетесь на древних текстах?
После этого вопроса Брайана, естественно, понесло, и он начал излагать драматическую историю своего тернистого пути, по которому судьба гонит его из года в год, то заманивая мимолетной надеждой, то карая новым разочарованием. Он рассказал, как еще в юности, лежа в больнице, он наткнулся в какой-то книге на легенду о тайне рунического письма древних скандинавских племен, многие места которого не поддаются расшифровке, и как мечта о разгадке этой тайны превратила его печальную жизнь в увлекательную авантюру. Ощущая, как с каждой новой главой своего рассказа он из скромного хранителя каталогов превращается в романтического исследователя, Брайан хотел было поведать Ули подробности старинных скандинавских саг, извлеченные им по крупицам из разных источников, но заметил, как тот исподтишка поглядел на часы.
– Что это я так разговорился? – оборвал он себя, решив, что еще рано посвящать прекрасного магистра в столь интимные детали своей внутренней жизни. – Ведь к вашей проблеме это не имеет никакого отношения. Для вас важно, что за эти годы я изучил все возможные виды тайнописи и ключи к их расшифровке. Надеюсь, это поможет мне найти ключ и к вашему тексту. После чего Ули, явно оглушенный открывшимся перед ним величием маленького библиотекаря, сказал, что он тоже очень надеется, и отправился бродить вдоль полок в поисках своих книг, а Брайан сосредоточился на его листочке. С первого взгляда было ясно, что выкроенные из разных мест и неровно скомбинированные строчки не имеют никакого отношения к древним надписям, на которых Брайан не одну собаку съел. Значит, скорей всего, это была современная шифровка. Вообще-то современные шифровки не входили в круг непосредственных интересов Брайана, но за годы своего сизифова труда он перелопатил несметное их количество, и кое-что застряло в его памяти. Однако ничего похожего на эту, он не мог припомнить – может быть, саарбрюккенский профессор сам ее сочинил, а теперь проверяет на своих студентах?
Брайан на миг погасил свою лампу и оглядел читальный зал. Было очень тихо, таинственно поблескивали позолотой книжные корешки, склоненные головы чуть покачивались в разбросанных на разных уровнях маленьких озерцах света. Никто его не звал, никто не просил его помощи, и даже любознательная миссис Муррей задремала над своим томом с проповедями. Пользуясь минутной передышкой, Брайан попробовал применить к загадочным строчкам наиболее эффективную из своих методик расшифровки – он считал частоту отдельных значков и густоту их комбинаций, складывал, умножал, вычитал, делил и складывал снова. Однако из всех этих расчетов ничего путного не вышло, и ему, в конце концов, пришлось отказаться от амбициозной надежды расшифровать эту запись с налету. Задача становилась серьезной, и Брайан так увлекся, что не заметил, как пролетело время.
К действительности его вернул громкий звонок, призывающий к обеду, и, одним нажимом пальца нарушив сумеречное очарование зала, он поспешно включил плафоны под потолком. В их ярком свете все зашевелились, зашелестели бумагами, начали отодвигать стулья и гасить лампы. Зашаркали шаги на галереях и на узких лестницах, ведущих вниз, к выходу. Когда все вышли, Брайан выключил плафоны, подхватил ручки кресла миссис Муррей и повез ее в трапезную вслед за остальными. Однако, пока он устраивал миссис Муррей поудобней и придвигал ей прибор и салфетку, американские дамы успели умыкнуть Ули за свой стол.
Брайан мог бы присоединиться к ним – он часто обедал за американским столом. Но сесть рядом с Ули ему бы все равно не удалось, потому что дамы полностью завладели вниманием прекрасного магистра. Так что Брайан сел за главный стол рядом с живописным норвежцем Толефом, который, смирившись с правилами библиотеки, вынужден был к обеду и ужину являться в башмаках. Брайан рассеянно положил на свою тарелку порцию валлийской баранины, запеченной в тесте, и попытался передать своему соседу керамический горшок с жарким. Норвежец, перемешивая ложкой какие-то коричневые зерна в большой миске с молоком, удивленно поглядел на Брайана и с гримасой отвращения уклонился от соприкосновения с горшком.
Брайан смутился – уж кому-кому, а ему следовало знать, что Толеф не прикасается к мясу. Но мысли его так сосредоточились на неподатливом тексте, что он совершенно потерял контакт с реальным миром. Он наспех поел, не чувствуя вкуса пищи, и сразу после благодарственной молитвы выскочил из-за стола. Он умудрился выскользнуть в коридор раньше всех и устремился было в читальню к прерванной работе, но по пути вспомнил, что ему поручена забота о миссис Муррей.
Вдова пожаловалась на слабость и захотела подняться к себе в комнату. Так что Брайану пришлось покатить кресло к лифту в противоположном конце коридора, где он передал старуху на попечение одной из кухонных девушек и, облегченно вздохнув, помчался в читальный зал. Там было ослепительно светло, хотя все уже вернулись к своим столам и зажгли свои лампы – значит, кто-то в его отсутствие включил плафоны и, конечно, не выключил. В ярком свете ему сразу бросилась в глаза высокая фигура Ули, склонившегося над ящиками каталога. Что он там искал? Ведь Брайан только что вручил ему полную, до единой строчки, библиографию по шотландским сторожевым башням!
По правилам он не должен был вмешиваться в действия гостей – каждый имел право искать в каталоге все, что ему вздумается. Но сейчас Брайан не мог удержаться – мысленно он каким-то извращенным образом уже присвоил прекрасного магистра и хотел знать все его побуждения и капризы.
– Что, Ули, в моей библиографии чего-то не хватает? – с притворной развязностью спросил он, подкравшись к магистру сзади.
Тот вздрогнул от неожиданности и смутился, словно Брайан застиг его за чем-то неприличным.
– Да нет, просто хочу посмотреть, какие тут есть книги.
– Помочь вам в чем-нибудь? – предложил Брайан, хотя уже сам почувствовал, что становится навязчивым. Ему даже показалось, что на скулах магистра вспыхнул легкий румянец раздражения. Но ответил он со своей обычной милой улыбкой, уже за завтраком зарегистрированной томящимся сердцем Брайана:
– Вы не беспокойтесь, если мне надо будет, я вас попрошу.
Брайан пробормотал: «Всегда буду рад помочь» и побрел к своему месту, подавляя внезапно стиснувшую затылок головную боль. После ночного приступа голова у него болела всегда, но сегодня боль эта отсрочилась из-за неожиданного восторга, охватившего все его существо при появлении прекрасного магистра. Зато сейчас боль обрушилась на него с удвоенной силой, вероятно, желая взять реванш за благополучное утро. Он скорчился на ставшем вдруг мучительно неудобным стуле и, массируя ладонями свой пульсирующий затылок, постарался сосредоточиться на разбегающихся строчках шифровки.
