— Где он? — закричал он. — Что ты с ним сделал? Что ты сделал с Пушистиком? Ты с ним что-то сотворил! Ты его все время ненавидел, совсем как меня, только с ним легче было расправиться. Ну, где он? Что ты с ним сделал?
Джек отшатнулся, стараясь отпихнуть разъяренного маленького гарвианина.
— Постой! Да уйди ты от меня! Я ничего не делал!
— Нет, делал! Где он?
— Не знаю, — Джек изо всех сил пытался освободиться, но пальцы Дала держали его с огромной силой, несмотря на хрупкое телосложение их обладателя. — Говорю тебе, он был здесь минуту назад.
Потом Дал почувствовал, как чья-то рука схватила его за воротник, и Тигр растащил их, как дерущихся псов.
— Ну-ка, прекратите! — закричал он, держа обоих на расстоянии вытянутых рук друг от друга. — Я сказал, прекратите! Джек ничего не сделал Пушистику, он сидел здесь со мной с тех пор, как ты ушел в свой отсек. Он с места на сходил.
— Но он пропал, — задыхаясь, едва вымолвил Дал. — С ним что-то случилось. Я знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Я… я просто знаю, и все. Я могу это чувствовать.
— Ладно, тогда давайте его найдем, — сказал Тигр. — Он должен быть где-нибудь на корабле. Если он попал в беду, некогда драться.
Тигр отпустил их, и Джек с побелевшим лицом одернул рубашку.
— Я его видел совсем недавно, — сказал он. — Он сидел на этом дурацком насесте и смотрел на нас, а потом качался туда-сюда и все лазил на тот шкаф и назад.
— Ну, давайте начнем искать, — сказал Тигр.
Они разошлись веером — Джек все еще ворчал себе под нос — и дюйм за дюймом обыскали рубку. Пушистика и след простыл. К тому времени Дал овладел собой, но продолжал искать с неистовым напряжением.
— Его здесь нет, — сказал он наконец, — он, должно быть, куда-то вышел.
— Была открыта лишь одна дверь, — сказал Тигр. — Та, через которую ты только что вошел, ведущая в задний коридор. Дал, поищи в компьютерном центре. Джек, проверь лабораторию, а я схожу в реакторный.
Они начали обыскивать отсеки, выходившие в задний коридор. Минут десять на корабле раздавалось лишь случайное хлопанье крышки какого-нибудь люка, скрип выдвижного ящика стола, стук дверцы шкафа. Дал рылся в лабиринте компьютерного зала, и надежда его таяла. Ужасное ощущение одиночества и потери, заполнившее его разум, было сокрушительным; он почти физически чувствовал себя больным. Пропало теплое, уютное ощущение связи, которое всегда было у него раньше с Пушистиком. Текли минуты, и безнадежность уступала место отчаянию.
А потом из лаборатории донесся хриплый крик Джека. Дал, спотыкаясь, едва не падая, вприпрыжку побежал по коридору и чуть не столкнулся с Тигром в дверях лаборатории.
— Кажется, мы опоздали, — сказал Джек. — Он угодил в формалин.
Он снял с полки один из стеклянных лабораторных стаканов и поставил его на рабочий стол. Было ясно, что случилось. Пушистик отправился в экспедицию и нашел лабораторию пленительным местечком. Валялось несколько бутылок с реактивами, как если бы он их пробовал. Стеклянная крышка стакана с формалином, использовавшимся для фиксации образцов тканей, была сдвинута ровно настолько, чтобы пропустить существо размером в два дюйма. Теперь Пушистик лежал на дне стакана, погруженный в формалин, бесформенной расплывшейся каплей бледно-серого желе.
— Ты уверен, что это формалин? — спросил Дал.
Джек отлил немного жидкости, и наполнивший помещение едкий запах формальдегида ответил на вопрос.
— Плохо дело, Дал, — сказал он почти нежно. — Это вещество разрушает белок, а он почти весь из него и состоял. Мне очень жаль… мне начинал нравиться этот маленький салажонок, хоть он и действовал мне на нервы. Но его угораздило свалиться как раз в то. что могло его убить. Если тол о ко он может воздвигнуть какую-то защитную преграду…
Дал взял стакан.
— Дай мне физраствор, — коротко сказал он. — И питательный бульон.
Джек вытащил две колбы и вылил их содержимое в пустой стакан. Дал сунул крошечный безжизненный сгусток в этот стакан и начал массировать тельце. В его руке шелушились слои пораженных ткачей, но он продолжал массировать и менять растворы, сначала физраствор, потом бульон.
— Дайте губку и лезвие.
Тигр принес их. Дал принялся осторожно снимать поврежденные внешние слои. Джек и Тигр смотрели; потом Джек сказал:
— Смотрите, там, в середине, что-то розовеет.
Бледное розовое пятно в середине комочка понемногу становилось ярче. Дал еще раз сменил растворы и упал на табурет.
— Думаю, он справится. У него неслыханные восстановительные способности, пока от него осталось хоть что-то, — он поднял взгляд на Джека, все еще почти сочувственно смотревшего на существо в стакане. — Наверное, я свалял дурака в рубке, когда на тебя прыгнул.
Лицо Джека стало жестче, словно его застали врасплох.
— Да уж, свалял.
— Ну, извини. Я просто не мог как следует соображать. Я первый раз… остался без него.
— А я все равно говорю, что на корабле ему не место, — сказал Джек. — Это медицинский корабль, а не зверинец. И, если ты еще раз ко мне прикоснешься, пожалеешь.
— Я же сказал, извини, — повторил Дал.
— Я слышал, что ты сказал — ответил Джек. — Я просто не верю тебе, вот и все.
Он в последний раз глянул на Пушистика и направился в рубку.
Пушистик выздоровел, присмиревший и поникший Пушистик; он боязливо цеплялся за плечо Дала и три дня отказывался сдвинуться с места, но, в основном, явно остался невредимым после своего нечаянного купания в смертоносной формалиновой ванне. Теперь он, казалось, вообще забыл о том происшествии, и снова занял свой насест — помост в рубке.
Но Дал не забыл. Он не стал делиться переживаниями с Тигром и Джеком, но тот случай жестоко его потряс. Ибо, сколько он себя помнил, всегда рядом с ним находился Пушистик. Он никогда в жизни не испытывал того ужасного чувства пустоты и заброшенности, парализующего страха и беспомощности, которое накатило на него, когда Пушистик потерял с ним связь. Будто внезапно оторвали жизненно важную часть его тела; воспоминание о последовавшем страхе холодом пробегало по спине и заставляло с дрожью просыпаться. Он стыдился своего ничем не оправданного нападения на Джека, и все же даже это казалось пустяком в сравнении с преследовавшим его могучим страхом.
К счастью, Голубой доктор предпочел оставить все как было, и, пожалуй, на вид был больше, чем раньше, склонен вести себя дружелюбно. Похоже, он впервые стал проявлять живой интерес к Пушистику, “болтая” с ним, когда думал, что рядом никого нет, и таская ему иногда лакомые кусочки после еды.
