Кристофер поднял руку и повернул голову, чтобы рассмотреть наколку.
— Ух ты! Здорово. — Он взглянул на меня и расплылся в восторженной улыбке. — Просто потрясающе.
— Ну и отлично. — Я встала, положила машинку возле раковины и повернулась, чтобы достать марлевые тампоны. — Сейчас я продезинфицирую это дело, а потом…
— Нет. Подожди минутку. Айви.
Он нависал надо мной. Длинные прямые волосы; липкая от пота кожа; розовая, жидкость, сочащаяся из наколотого сияющего глаза. Когда Кристофер поцеловал меня, я снова ощутила его напряженный член, и тепло растеклось у меня в низу живота. Он передвинул ногу, задев свежую татуировку на моем бедре, и я застонала, хотя не чувствовала боли, вообще ничего не чувствовала — только тепло, теперь разлившееся по всему телу. Он сорвал с меня футболку и потащил в спальню.
Ничего похожего на Джулию. Губы у него были больше и ладони тоже. Когда я обняла Кристофера, кончики моих пальцев едва сомкнулись на его широкой спине. Шрамы на ощупь казались гладкими, глянцевитыми. Я думала, ему будет больно, если я прикоснусь к ним, но он сказал «нет». Ему понравилось, когда я прошлась по шрамам ногтями, понравилось сильно прижиматься грудью к моему лицу, когда я захватила губами его сосок, окруженный короткими мягкими волосками, несколько раз лизнула, а потом осторожно зажала в зубах. Он спустился ниже, и это тоже было ни на что не похоже: его борода между моих бедер; горячий язык, проникающий глубже. Чувствуя жар его дыхания, я запустила пальцы ему в волосы и кончила, когда его язык еще оставался во мне. Он поцеловал меня в губы, и я ощутила свой вкус. Я сжимала голову Кристофера ладонями, борода у него была влажной. Он нервно рассмеялся. А когда вошел в меня, снова рассмеялся, почти закричал. Потом бессильно распростерся рядом со мной.
— Айви. Айви…
— Тс-с-с… — Я положила ладонь ему на лицо, легко поцеловала в губы. На простыне между нами темнело расплывчатое изображение красного солнца. — Кристофер.
— Не уходи. — Он положил теплую ладонь мне на грудь. — Не уходи никуда.
Я тихо рассмеялась.
— Я? Я никогда никуда не хожу.
Мы заснули. Он дышал тяжело, но я настолько устала, что вырубилась, не успев отодвинуться на свою сторону кровати. Если мне и снились сны, я не помню, какие именно; только по пробуждении я поняла, что все изменилось, поскольку в постели рядом со мной лежал мужчина.
— Хм…
С минуту я разглядывала Кристофера, уткнувшегося лицом в подушку. Потом я встала, стараясь не шуметь, прошла на цыпочках в ванную, пописала, умылась и почистила зубы. Я подумала, не сварить ли кофе, и заглянула в гостиную. За окнами по-прежнему висела серая пелена тумана, исчерченная белыми горизонтальными полосами, отмечающими движение ветра. Часы показывали 6:30. Я тихонько вернулась в спальню.
Кристофер все еще спал. Я лениво присела на край кровати и положила ладонь на свеженабитую татуировку. Она болела уже не так сильно, заживала. Я посмотрела на полку над изголовьем кровати, где стояли книги моей матери и Уолтера Вердена Фокса. Пять одинаковых суперобложек, сине-фиолетовых, с названиями романов и именем автора, напечатанным золотыми буквами.
Что-то изменилось.
Последний том, вышедший после смерти Фокса, со словами «ARDOR EX CATHEDRA. УОЛТЕР ВЕРДЕН ФОКС» на корешке.
Я схватила его с полки, развернула корешком к свету.
«ARDOR EX CATHEDRA. УОЛТЕР ВЕРДЕН ФОКС и У. Ф. ФОКС».
Сердце у меня перестало биться. В глазах потемнело. Кристофер пошевелился на постели у меня за спиной, зевнул. Я судорожно сглотнула, резко подалась вперед, положив локти на колени, и открыла книгу.
«Ardor ex Cathedra.
Роман Уолтера Вердена Фокса.
Закончен Уолтером Ф. Фоксом».
— Нет, — прошептала я.
Я лихорадочно пролистала страницы до конца, до последних двадцати, где не было ничего, кроме примечаний и приложений.
Глава семнадцатая. «Наименьшие козыри».
Я листала страницы, не веря своим глазам. Да, вот они, подзаголовки новой главы, все до единого.
«Спасение Утопающего». «Последний Осенний лист». «Эрмалчио и Слезница». «Чудовищная Селитра». «Шрамы». «Сияющий Глаз».
Я задохнулась от страха, руки у меня затряслись так сильно, что я едва не выронила книгу. Я снова взглянула на фронтиспис.
«Закончен Уолтером Ф. Фоксом».
Я посмотрела на следующую страницу, с посвящением.
«Памяти моего отца посвящается».
Я громко вскрикнула. Кристофер вздрогнул и резко сел.
— В чем дело, Айви? Что случилось?
— Книга! Она другая! — почти провизжала я, потрясая книгой у него перед носом. — Он не умер! Сын… он закончил ее, она совсем другая! Она изменилась!
Он поморгал, стараясь проснуться, и взял у меня книгу. Когда он открыл ее, я ткнула пальцем в фронтиспис.
— Вот! Видишь? Она изменилась. Все изменилось.
Я хлопнула Кристофера по руке, по свежей наколке, которую я так и не продезинфицировала, не перевязала.
— Эй!.. Прекрати, Айви, прекрати…
Я уронила голову в ладони и расплакалась, сидя на краешке кровати. Я слышала, как он перелистывает страницы. Наконец он вздохнул, положил руку мне на плечо и сказал:
— Ну, ты права. Но… может, это другое издание? Или что-нибудь такое?
Я помотала головой. Горе и ужас переполняли меня; некое чувство, более сильное и острое, чем паника или даже животный страх.
— Нет, — наконец проговорила я хриплым голосом. — Книга… И вообще все. Мы каким-то образом все изменили. Та карта…
Я встала и прошла в рабочий кабинет — медленной, неверной поступью, словно пьяная. Я включила свет и посмотрела на свой рабочий стол.
— Вот, — тупо сказала я. Посреди стола, отдельно от колоды, лежала последняя карта. Пустая. — Последняя. Последний козырь. Все изменилось.
Я повернулась и уставилась на Кристофера. Он казался озадаченным, встревоженным, но не испуганным.
— Ну и что такого? — Он потряс головой, решился слабо улыбнуться. — Что плохого-то? Может, это хорошая книга.
— Я о другом. — Язык у меня еле ворочался. — Я имею в виду, теперь все будет иначе. Даже если перемены коснутся только мелочей, все равно: как раньше, уже не будет…
Кристофер вышел в гостиную, посмотрел в окно, а потом открыл входную дверь. Через всю комнату протянулся косой бледно-золотой луч, который заканчивался прямо у моих ног.
— Солнце восходит. — Кристофер посмотрел на небо. — Туман рассеивается. Думаю, день будет хорошим. Но жарким.
Он повернулся и взглянул на меня. Я потрясла головой.
— Нет. Нет. Я не выйду из дома.
Кристофер рассмеялся, потом еле заметно улыбнулся своей обычной печальной улыбкой.
