но и время от времени он же и ей что-то говорит-шипит: пока и вовсе же — ни хватает за шею! Но а она же — не может той никак пока помочь: не создав аварийную ситуацию и уже для всех на дороге. Зато — может сымпровизировать. Что и делает!.. Увеличивает расстояние с сзади идущими машинами, пока впереди ещё пусто, и резко тормозит, благодаря параллельно ещё и про себя же всё девушку, что та успела, смогла и пристегнулась, пока и мужчина же, в свою очередь, влетает головой в небольшой телевизор сзади её сиденья, разбивая его и её же немного, и вырубается: не было б его — вряд ли бы что и получилось бы… с этим бугаём. И продолжает затем путь до студии — в уже и довольно ускоренном режиме, чаще идя и на обгон: каждая секунда же — на счету! Тормозит. Так же быстро вылетает — и забирает с собой ещё шокированную девушку, успокаивая её, как может, пока несётся внутрь и зовёт своего менеджера и охранника с водителем… в одном же лице. Кратко, но по фактам, обрисовывает им всю ситуацию!.. И сразу же получает, так ещё и от двоих, с двух сторон и рук; тоже ей — «из ларца»; два же подзатыльника: за неосмотрительность и безалаберность; ведь тот мог так же и её же саму — вырубить: но и как она уже всё любит — взаимно и в ответ. Не говоря уж и о бонусе — затолкав затем в багажник, и вывезти же… уже их обеих: куда-нибудь загород, а там и в лесополосу. «Ебанутая!». «Скажи лучше то, что я не знаю!». «Так!.. Всё». И, уже молча, хоть и скрипя теперь зубами и «грохоча» где-то внутри себя, водитель забирает ключи от её машины и уезжает: пока и те же — едут в больницу снимать побои; параллельно ещё докладывая во все возможные и «не» защитно-правовые-соцслужбы: в ближайший по району полицейский участок, судебным приставам, попечительству и социальным же рабочим. И пока ждут ответа — проводят все нужные процедуру, составляя требуемый анамнез!.. И спустя полчаса-час — выходят, где и девушка же тут же отпрашивается, обещаясь быстро вернуться, доразобраться с тем: ведь она ещё и свидетель, как-никак, и её же пока всё трогать не будут — пока до конца ни поправится; уж и она-то позаботится; и ставя её же за «старшую». Ну а за ней — её же и друг ещё на «полставки» проследит. Брат же его, уже скрепя да и именно же сердце, всё же соглашается: но — ненадолго. И та тут же берёт его машину, на которой они и приехали, и вылетает из больницы — в сторону другого брата-акробата, а и точнее же всё близнеца, и участка! Где её и ещё раз — посвящают в суть дела: уже и работники, оперативники… и лишь немножечко друзья. Но она не сводит глаз с мужчины и упускает половину, на автомате воспринимая чуть ли, да и чего уж там, все статьи «о вреде здоровью» подряд: прямо и по списку ведь больнично-медицинской карточки — его же «дочери» какой-никакой! Заходит в «допросную» к нему и сразу же выходит из себя на его фразе: «…помолись за неё и поставь свечку за меня, что я в неё так и не кончил: хотя и так хотелось». Подрывается и под крики с её именем и просьбы остановиться — хватает свой же металлический стул и кидает в него: раздробляя левую скулу, ломая нос и смещая лобные доли, будто внутрь и невооружённым глазом до сотрясения: «Ах ты, боже, просвети!.. Я тебе такую свечку поставлю — век не забудешь: столько отплёвывать будешь и не “отплюёшь” ведь. Через задний проход так глубоко и далеко, “долго” до гланд забью — и подожгу!.. И не дам — тушить и заливать. Зато — отопью. Отобью и!.. Убью тебе, слышишь? Сделаю же — это, не моргнув и глазом! Как и… другие. Они ж — не увидят. Даже — не посмотрят!.. Я живу в стране, где “чистыми” выходят из такого дерьма: что “новичок” на трусах — скулит в сторонке. Думаешь, его не пронесут тебе — вместо пилочки в батоне?.. Ещё как! Ты будешь молить — о ней и заточке у горла, о нём: когда хапнёшь и моего же всё ядку, с кислотой и желчью, до них же. Я лично проведу тебя — по всем кругам ада, ублюдок. Вы-блюдок!.. Устрою ад на земле — за так! Замкнув, наконец, их и… в вечность. Буду — убивать и возрождать!.. Пока и тебя же всё — будет “колбасить” и разъедать изнутри-наружу. И ты ни взмолишься обо мне и!.. Мне же. И не раз!.. А я — не услышу! А уж и что говорить — за химическую кастрацию… без наркоза. Вот ведь будет хохма, когда “элитка” будет каждую “побудку” — с тебя штаны снимать… и демонстрировать всем: насколько ты — слаб, немощен… и жалок! Хотя и что это я, тебя ведь и не остановило это: когда ты, “слабая” падаль, “сильную” же бил и из… насиловал! И их — не остановит. Столько “дырок” же и сразу!.. Не баба. И не “мужик”. “О-но”. Что трахать же и НЛО!.. Как оно, м? Фиг знает!.. Узнае-те. Вместе! И, может быть, затем ещё и “расскажешь”, в процессе просьбы: быть утопленным уж — в сортире или душевой. Ведь и если же “нет”!.. Ты захлебнёшься — в и их же всё спермой: в примесь же и ко всем — возможным и “не” фетишам с… иными выделениями. До побеления и!.. “Синевы”. До последнего и!.. “Победного”. Почувствуй же свой каждый капилляр и клетку…; распробуй и каждый не свой сперматозоид: пока тело и рот — свежи. Завтра-послезавтра — такой удачи может и не быть!.. Будь ты проклят и гори в аду. Хотя даже он — тебя не заслуживает!.. Как и “небытие”. Сдохни, шваль!». И уходят. А полицейские же остаются!.. Ещё раз убеждаются в отключении всех камер. Закрывают кабинет изнутри. Выкручивают вниз и опускают жалюзи. Затем подходят к нему и, будто бы и переняв красные огоньки камер в глаза, шепчут «Начнём, пожалуй», крутя свои резиновые палки!..
«Прыгнуть — сложней»? Наоборот!.
(Cover — «Прыгай вниз» / Олеся; Оммаж — «Не стала!»,
