Джеймс Герберт - Святыня

— И я подпадаю под «прочие расходы»?

Саутворт улыбнулся.

— Совершенно верно.

Для Фенна это прозвучало ничуть не лучше, чем слова толстяка Он нагнулся и положил локти на колени.

— Послушайте, мистер Саутворт и мистер Таккер, я работаю на «Курьер» и получаю от него жалованье, и какие события освещать, мне говорит мой редактор. Если он захочет, чтобы я целый месяц писал некрологи, я так и сделаю. Если на следующий месяц он захочет, чтобы я писал про садовые фестивали, я буду писать про них. Если он захочет, чтобы я взялся за странные происшествия в сельской церкви, я буду только счастлив. — Фенн глубоко вдохнул — То, о чем я говорю, мой редактор называет мелодией. Он дудит, я танцую. До известной — небольшой — степени я независим, но он ни в коем случае не позволит мне тратить время на материал, который считает дохлым. В общем, как я уже сказал, если что-нибудь еще случится, я в мгновение ока снова окажусь здесь.

Саутворт кивнул.

— Мы с уважением относимся к вашей позиции. Тем не менее…

— Никаких «тем не менее». Такова она есть и будет.

— Я всего лишь хотел сказать, что та девочка, Алиса Пэджетт, упоминала, будто бы фигура, которую она якобы видела, просила ее прийти снова.

— Она не сказала когда.

— Но если будет еще одно… явление, вы сочтете это достойным статьи?

— Не уверен. Галлюцинации девочек-подростков вряд ли будут интересны публике.

— Даже после того, что случилось в воскресенье?

— Это было в воскресенье. А сегодня вторник. Завтра будет среда. Время течет, мистер Саутворт, а мы живем в апатичном веке. Нам нужно еще одно чудо, тогда, быть может, вы получите продолжение истории. В ближайшие несколько дней газета привлечет к ней необходимое внимание, так что мой вам совет — извлечь из этого максимум сейчас. На следующей неделе это уже будет дохлый материал.

Фенн встал, и Саутворт поднялся вместе с ним Таккер остался сидеть с разочарованием и плохо прикрытым презрением на физиономии.

Саутворт прошел к двери и открыл ее перед репортером.

— Спасибо; что пришли, мистер Фенн, и спасибо за прямоту.

— Не стоит. Видите ли, если что-нибудь действительно случится, я бы хотел знать.

— Разумеется. Вы не собираетесь зайти в церковь?

Фенн кивнул.

— И пройдусь по окрестностям, ознакомлюсь с реакцией людей.

— Очень хорошо. Ну, надеюсь, мы еще увидимся.

— Хорошо.

Фенн вышел.

Закрыв за ним дверь, Саутворт обернулся к толстяку.

— Слишком много суеты ради вшивой местной прессы, — презрительно буркнул Таккер.

Саутворт прошел через комнату и снова уселся за свой стол.

— Стоило попробовать. Боюсь, у него создалось впечатление, что мы пытались подкупить его, чтобы он написал статью.

— А разве не так?

— В истинном смысле этого слова — нет. Мы просто предложили финансовую поддержку.

Таккер хмыкнул.

— И что теперь?

— Мы — точнее, я — обеспечим интерес местного совета к нашему замыслу. Если не получится, нам остается надеяться, как выразился мистер Фенн, что случится что-нибудь еще.

— А если не случится?

Через окно солнечные лучи пронзили пыльный воздух, позолотив Саутворту половину лица.

— Будем молиться, чтобы случилось, — просто сказал он.

Епископ Кейнс озабоченно посмотрел на священника.

— Все это рождает у меня мрачные предчувствия, Эндрю, — сказал он.

Священнику было неловко смотреть прямо в лицо епископу, словно глаза могли выдать самые сокровенные его мысли.

— Я тоже обеспокоен, епископ. И в замешательстве.

— В замешательстве? Поведайте мне причину вашего замешательства.

В кабинете епископа было тепло, так как в оба окна выходившие в крохотный садик, утреннее солнце не попадало. Толстая деревянная обшивка на стенах усиливала сумерки, и даже свет от камина казался приглушенным.

— Если… — Священник пожал плечами. — Если девочка действительно… действительно видела..

— Пресвятую Деву? — нахмурил брови епископ.

Бросив на него быстрый взгляд, отец Хэган проговорил:

— Да. Если она видела ее и благодаря этому исцелилась, то почему? Почему именно Алиса и именно в моей церкви?

В резком тоне епископа послышалось нетерпение:

— Нет никаких свидетельств, совсем никаких.

— Другие дети — они тоже что-то видели.

— Никаких свидетельств, — медленно проговорил епископ, надавив пальцами на крышку стола. Он заставил себя расслабиться, чувствуя, что приходской священник чем-то раздражает его, и это вызвало еще большую досаду, а не раскаяние. — Церковь должна с осторожностью относиться к подобным вещам.

— Я понимаю, епископ, и поэтому с такой неохотой сообщил вам это. Но, прочитав вчера газетный репортаж, я понял, что у меня нет выбора. Глупо, но раньше мне казалось, что инцидент не получит огласки.

— Вы должны были связаться со мной немедленно. — Епископ постарался смягчить резкость своего упрека, но ему это не удалось.

— Я позвонил вам, как только увидел статью в «Курьере». Она показалась мне сильным преувеличением.

— Вот как? Но девочка исцелилась, это правда?

— Да-да, но, конечно же, не чудесным образом? — Священник посмотрел на епископа с тревожным удивлением.

— Откуда вы знаете, Эндрю? — Тон епископа смягчился, ему не хотелось пугать стоящего перед ним священника. — Ребенок заявил, что видел Пресвятую Деву, после чего произошло невероятное: девочка смогла слышать и говорить.

— Но вы говорите, что нет никаких свидетельств чуда. — Хэган снова отвел глаза.

— Конечно нет. Пока что мы не должны верить предположениям и умозаключениям, которые лежат на поверхности. Вам понятно, святой отец? — Он не дождался ответа — Прежде чем выносить суждение, нужно подвергнуть все тщательной проверке Как вам хорошо известно, в таких делах есть четкая путеводная линия. — Епископ невесело улыбнулся. — Некоторые говорят, что наша путеводная линия слишком резка, что мы совершенно отвергаем всякую веру. Но это не совсем так, просто мы пытаемся уничтожить всякие сомнения. Правила, которым мы следуем для распознавания чуда, датируются восемнадцатым веком, и они были утверждены Папой Бенедиктом Четырнадцатым, человеком прогрессивных взглядов. Он понимал, в какой опасности может оказаться Католическая церковь, провозгласив чудом то, что впоследствии будет разоблачено наукой как фальшивка А в наш век, когда технический прогресс постоянно объясняет «феномены» рациональными, научными причинами, необходимость следовать этим правилам стала значительно актуальнее.