Медленно, почти неохотно, она стянула с себя простыню, обнажив живот, погладила рукой по его упругой плоскости. Ненавистная ей выпуклость исчезла. Операцию сделали успешно, и прошло уже больше недели, как она покинула Фэйрвейл, а недавно даже приступила к работе.
Особенно сильный разряд молнии расколол темное небо, гроза достигла своего апогея. Джудит вздрогнула, почувствовав в этот самый момент резкую боль чуть ниже пупка. Она осторожно коснулась этого места. Паркер между тем разразился очередной порцией проклятий из-за помех на экране.
Джудит болезненно поморщилась, не отрывая взгляда от низа живота. В области таза ее кожа натянулась и заблестела, затем из пупка появилась капелька крови, выкатившаяся наружу, как одинокая алая слеза.
— О Господи! — выдохнула она, в ужасе расширив глаза.
— Что такое? — поинтересовался Паркер, стоявший к Джудит спиной и по-прежнему поглощенный вышедшим из повиновения телевизором.
Она открыла было рот, но голос не повиновался ей. Одинокая капля крови скатилась с живота и заалела на простыне. Боль усилилась, и ей стало казаться, что кто-то пинает ее изнутри. Брюшные мышцы помимо ее воли сократились, живот опал, потом вздулся, снова опал и снова вздулся — все это происходило в определенном ритме.
Она откинула простыни, и Паркер наконец обернулся.
Он увидел кровь, пульсирующий живот Джудит и ее трясущееся обнаженное тело.
Она замерла, не чувствуя собственного тела, потом со вздохом свернулась калачиком. Он бросился к телефону, но Джудит жестом остановила его.
— Джудит, ради Христа! — В его голосе звучал страх.
— Боль прошла, — произнесла она дрожащим голосом. Потом потянулась за салфеткой и вытерла с тела кровь. — Я в порядке.
— В порядке! — крикнул он. — Это все проклятый аборт. Просил же я тебя не делать его. Я вызываю врача. Немедленно! — Он снова снял трубку и стал набирать номер.
Она опять коснулась живота, но на этот раз боли не было.
Паркер с кем-то разговаривал, объясняя, что это срочно, но слова проходили мимо ее сознания. Кровь в пупке стала вязкой, она сняла ее салфеткой. Паркер кончил говорить и сказал, что врач уже в пути.
Новый удар молнии потряс небо, и секундой позже грянул раскат грома, угрожавший обрушить дом на их головы.
Они сидели в гнетущей тишине и ждали.
Даже в непроглядной темноте комнаты Гарольд различал черты лица своей матери. Кожа с него слезала клочьями, в тех местах, где ее тронуло тление, она позеленела. Когда она открыла рот, чтобы что-то сказать, наружу вывалился распухший черный язык, с которого на обугленные губы сочилась темная жидкость. Мать шагнула к нему, и он почти физически ощутил запах разложения, который коснулся и его горла, сжал мерзкими щупальцами.
Смрад заполнил его ноздри, и Гарольд зашелся в крике.
* * *
Проснулся он от собственных конвульсивных движений — одеяла были сброшены на пол. Тело покрылось потом, в горле саднило от крика. Не сразу до него дошло, что ему приснился очередной кошмар.
Кто-то стучал в дверь.
Гарольд тихонько вскрикнул от страха, но, увидев в окне свет пасмурного утра, собрался с духом и пошел открывать.
— Кто там? — спросил он.
— Гарольд, с вами все в порядке? — послышался голос с улицы, и через пару секунд он узнал его, отпер дверь и широко распахнул.
На пороге стоял Уинстон Гривс, весь мокрый от дождя, по-прежнему моросившего с обложенного тучами неба. Осмотрев Гарольда с головы до ног, старший санитар отметил, что неповрежденная часть лица коллеги была очень бледной. Под глазами чернели глубокие тени, волосы прилипли к потному лбу.
— Вы в порядке? — еще раз спросил Гривс, шагнув внутрь дома.
Гарольд кивнул.
— А знаете, сколько сейчас времени?
Гарольд отрицательно покачал головой, присев на край кровати.
— Уже начало десятого, — сообщил негр. — Вы должны были приступить к работе более часа назад. Я подумал, может, заболели или еще что-нибудь случилось...
— Прошу прощения, — сказал Гарольд извиняющимся тоном. — Я плохо спал эту ночь. — Он поднялся на ноги. — Если вы подождете, я через минуту буду готов.
— Может, вы себя неважно чувствуете, так я могу прислать доктора. Вы...
Гарольд прервал его:
— Нет, со мной все в порядке. Я просто устал.
Гривс кивнул и сел на скрипучий старый стул, в то время как Пирс прошел в маленькую клетушку, где находился биотуалет. Потом, сполоснув лицо холодной водой из кухонного крана, стал одеваться. Грязную одежду, в которой прошлой ночью хоронил зародыша, Гарольд засунул под кровать. Надев робу санитара, он вышел из дома вместе с Гривсом и зашагал в сторону главного корпуса больницы. Гарольд посмотрел на небо, по-прежнему сулившее дождь, но мелкая изморось, стоявшая сейчас в воздухе, не шла ни в какие сравнения с ночным ливнем.
— Я слышал, прошлой ночью тут произошли неполадки с электричеством, — сказал Гривс.
Гарольд кивнул.
— Это была самая страшная гроза, какую я помню, — признался Гривс. — Но к полудню электрическая компания должна все исправить. Я слышал, упал один из проводов. — Он остановился и посмотрел назад, в сторону поврежденной опоры. — Как раз сейчас они этим и занимаются.
Гарольд обернулся: действительно, около опоры по полю двигались люди. Кто-то лез наверх, кто-то приставлял лестницы, чтобы добраться до труднодоступных мест. Пригнали даже небольшой подъемный кран.
— О Господи! — только и пробормотал Гарольд.
Опору окружили ремонтники. Они работали на том поле. Около могилы.
Пирс судорожно сглотнул. Если они найдут...
Гривс продолжал идти вперед, но Гарольд застыл на месте, не в силах оторвать взгляда от людей в синих робах, толпившихся вокруг опоры и пытавшихся устранить повреждение. Он смотрел на кран, на стоявший рядом с краном большой бело-голубой фургон. Его начала бить дрожь. Они найдут. Должны найти. Однако это место находится по меньшей мере в пятидесяти ярдах от основания опоры, принялся успокаивать себя Гарольд. Все-таки относительно далеко. Тем не менее убедить себя окончательно ему не удалось. Теперь его беспокоило, что дождь мог размыть верхний слой земли и открыть захороненные в ней тела. В полном смятении он поспешил присоединиться к Гривсу.
Большую часть дня Пирс думал об этих рабочих на поле, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь из них явится в больницу и расскажет о могиле, которую они обнаружили. И тогда все узнают о тайне. Раскроется его преступление. Именно так они это назовут — преступление. Не разбираясь, они накажут его, даже не захотят слушать. Они не способны понять мотивов его поступка.
