— И ты здесь?
Я оглянулся на голос и увидел Фрэнка, который выходил из гаража, одетый только в грязные шорты, держа в руке газонокосилку.
— А я думал, что ты все субботы работать, — ухмыльнулся он и, положив газонокосилку на траву, направился ко мне, явно намереваясь поболтать.
Непроизвольно вздрогнув, я отвернулся и пошел в дом, машинально отметив, что с правилами хорошего тона у меня в последнее время имеются проблемы. Закрывая дверь, я заметил, что он вернулся к брошенному инструменту и занялся его наладкой, с откровенным недоумением поглядывая в сторону нашего дома.
Я в изнеможении рухнул на диван, закрыл глаза, и передо мной снова возникло лицо Энн. И еще я вспомнил, как после злополучного сеанса гипноза сказал ей, что, вероятно, в каждом из нас где-то глубоко внутри живет чудовище.
* * *
Около половины третьего я тоже вытащил из гаража газонокосилку и начал приводить в порядок лужайку перед домом. Сидеть без дела стало совершенно невмоготу. Поэтому я решительно натянул старые шорты и теннисные туфли и посоветовал себе забыться в работе.
Однако результат оказался прямо противоположным. Однообразное передвижение газонокосилки взад-вперед по лужайке творческим процессом никак не назовешь, это только активизировало процесс самоанализа. Хотя я находился в таком состоянии, что, наверное, ни одна работа на свете не смогла бы меня отвлечь.
Проще говоря, жизнь превратилась в кошмар. С той злополучной вечеринки у Элси прошло меньше недели, а со мной произошло больше невероятных событий, чем за все двадцать семь лет жизни. Причем чем дальше, тем хуже. Я начал опасаться будущего. Я думал об Энн и том ужасе, который она испытала, когда поняла, что я знал о смерти матери задолго до звонка ее отца. Попробовав поставить себя на ее место, я не мог не признать, что ее реакция была вполне естественной. Двойной шок от горя и от страха способен сбить с ног кого угодно.
— Эй, вы, там!
Я недоуменно обернулся. Гарри Сентас стоял на крыльце своего дома и, нахмурившись, следил за моими манипуляциями: Я увидел, что забрался со своей косилкой уже на его лужайку и даже прошелся по краю клумбы с цветами.
Смущенно извинившись, я вернулся к дому, а Гарри Сентас побрел на лужайку оценивать нанесенный мной ущерб.
Я сходил в дом за полотенцем, сел на край крыльца и, вытирая пот, уставился на дом Фрэнка, стоящий на противоположной стороне улицы.
Я думал о нем и об Элизабет, о его интрижке с рыжеволосой красоткой на заводе. Я думал об Элси, прячущей плотское вожделение под маской детской невинности и безжалостно помыкающей собственным мужем, о Сентасе и его жене, о постоянно присутствующем между ними напряжении. Я думал об алкаше-водителе автобуса, живущем в конце квартала, который большую часть жизни проводил в полицейском участке, о домохозяйке с соседней улицы, которая спала с мальчиками из колледжа, пока ее муж-коммивояжер колесил по дорогам штата. Я думал об Энн, о себе и о невероятных событиях, которые с нами произошли. И все это соединилось в маленьком квартале аккуратных домиков, лениво подставляющих свои крыши солнцу. Это напомнило мне историю Джекила и Хайда. Наш квартал был одновременно двумя существами, имел два лица. Одно — чистое, умытое, доброжелательное — он выставлял на всеобщее обозрение. Но за благопристойным фасадом существовало и другое лицо — грязное, злобное, порочное.
Именно тогда я снова вернулся к мысли, что, вероятно, схожу с ума. Я понял простую истину: мой разум — призма, преломляющая лучи мыслей и рассеивающая их, создавая образы и впечатления. Сложность состояла в том, чтобы определить, где находится источник этих лучей — внутри моего мозга или вне его.
* * *
Я еще косил траву на лужайке, когда из дома появился Рон. Он приветливо помахал рукой и сел в свой «понтиак».
— Можно я возьму твой точильный камень? — крикнул я.
— Конечно, поищи в гараже.
И я отправился в гараж Элси. Так же как и дом, гараж ассоциировался только с Элси. Оглядевшись в полутьме, я нигде не заметил необходимого инструмента. Наугад вытащил иллюстрированный журнал из лежащей на старом столике стопки и пролистал его. Другой литературы Элси не признавала. Однажды она случайно купила небольшой, оригинально отделанный книжный шкаф и пришла одолжить у нас несколько книг, чтобы поставить на полки и продемонстрировать на очередной вечеринке друзьям. Причем ей нужны были книги в красивых переплетах. Названия, а уж тем более содержание ее не интересовали. Думаю, ее гостей тоже.
Я вернул на место журнал, вышел из гаража и столкнулся с Элси.
— Эй, — радостно воскликнула она, — что ты делаешь в моем гараже?
— Развожу костер, — буркнул я.
— Лучше не надо. — Она многозначительно улыбнулась. На ней снова был сильно облегающий купальник. Я отметил, что она здорово загорела. Сказались регулярные поездки на пляж. — Тебе что-то нужно?
Сперва я хотел ответить, что мне ничего не нужно, и ретироваться. Но потом порекомендовал себе не смешить людей и спокойно сказал, что хотел взять точильный камень, но не нашел.
— Да? — Она приблизилась ко мне вплотную и в упор разглядывала своими темными зовущими глазами. — Пойдем, покажу.
«Ты мой хитрюга!» Эти слова совершенно отчетливо прозвучали у меня в голове. Мне очень захотелось ответить ей: «Нет, что ты!» — и посмотреть на реакцию. Не сомневаюсь, что она потом поклянется на Библии, что никогда не имела в мыслях ничего подобного.
Я вернулся вслед за ней в полутемный, пахнущий маслом гараж.
— Он где-то здесь, я точно знаю, — сказала она и медленно двинулась вглубь, скользя глазами по полкам, — может быть, завалился куда-то? — Она стала на колени на старый, покрытый одеялом диван и заглянула за него. — Вот он валяется, — удовлетворенно сообщила она, — наверное, Кэнди забросила.
Элси наклонилась, но не смогла достать инструмент. И оглянулась на меня, словно приглашая подойти и попробовать дотянуться самостоятельно. От резких телодвижений ее тесный купальник немного съехал, открыв моему взору полоску белой кожи на груди. У меня в животе опять что-то зашевелилось, мускулы напряглись, дыхание сбилось. «Иди же ко мне, Томми, милый!» Чужие мысли звучали в моем мозгу совершенно отчетливо, даже яснее, чем мои собственные. «Иди ко мне, милый. Обещаю, тебе понравится».
— Ты не можешь его достать? — хрипло полюбопытствовал я.
Можно сказать, в гараже разыгрывалась пьеса из театра абсурда. Все актеры вслух произносили реплики, соответствующие роли, но мысленные реплики были совершенно другими.
— Никак не дотянусь, — подтвердила она.
«Врешь», — устало подумал я, но снова промолчал и, как механическая кукла, на негнущихся ногах двинулся к дивану. Опустившись на колени, я сразу увидел лежащий на полу точильный камень. Элси была рядом, очень близко. Я чувствовал тепло прижимающейся ко мне женской ноги.
