На самом деле — как я стараюсь не видеть. Спасибо за внимание.
Я взяла трость левой рукой, потому что в правой была готовая к работе «Скорбь». Концом трости откинула рубашку, пару шелковых боксерских трусов — и вот она. Длинная коричневая гремучая змея, толщиной с детскую руку.
Я потыкала ее — безрезультатно. Змея не свернулась, не затрещала, вообще не шевельнулась.
— Ты прав, она дохлая.
Он кивнул.
— Ты думаешь, она была живая, когда ее подложили мне в чемодан?
— Ну, в общем, да. Наверное, умерла либо от грубого обращения с чемоданом, либо от холода в багажном отсеке самолета.
Он снова кивнул.
— Кто-то не хочет, чтобы мы выполнили задание.
— Потому что тогда этот кто-то окажется на сковородке.
— Или в могиле.
— Давай я уберу змею, пока ты приведешь себя в порядок. Разбираться будем, когда ты оденешься.
Я наклонилась поднять змею, и Вайль заорал:
— Нет!
— Блин!
Впервые на моей памяти он повысил голос, и я чуть из собственной шкуры не выпрыгнула.
— А если она оживет?
— Вайль, с чего бы…
Я посмотрела ему в глаза — и замолчала. Ну да. Может быть, такое предположение и не за пределами возможностей. Раз Вайль желает перестраховаться, я вынула его шпагу из ножен и отрезала голову этой пакости. Куски я сбросила в мусорную корзину, вытащила из нее мешок и направилась к выходу.
— Поговорим, когда я вернусь.
Очень профессионально, подумала я, учитывая тот факт, что нагота Вайля запечатлелась у меня на сетчатке и единственное, чего я сейчас хотела — выбраться из комнаты и посмаковать эту картинку.
Вайль кивнул и направился в душ. И если я украдкой обернулась, выходя, то вряд ли хоть одна женщина с красной кровью меня осудит. А вот чего я не ожидала увидеть — шрамы, исполосовавшие широкие плечи и спину. Я поежилась и подумала, были они им получены до превращения или после. Так и так несладко.
Выбросив змею, я устроилась на диванчике в выстроенном мною уголке для бесед. Вайль вскоре вышел из спальни, и, очевидно, новое расположение мебели не так располагало к разговорам, как я надеялась, — потому что речь внезапно мне изменила.
Когда Вайль заходил в комнату — если только он не переключался в режим маскировки, — мало кто не начинал тут же ощущать его присутствие. Оно было как туман, неслышно проникающий в легкие с каждым вдохом, растекающийся по жилам. Или как резкая перемена давления воздуха, способная подхватить тебя и ударить о стену. Я глядела на него (надеюсь, не остекленевшими глазами), и прыгни сейчас с потолка ниндзя и начни крушить мебель, я бы не заметила.
Вайль двигался с полным ощущением своего тела, как профессиональный спортсмен, и теперь, зная, как это тело выглядит, я глаз отвести не могла. Лектору, рассказывающему об альфа-самцах, очень бы пригодились несколько слайдов Вайля.
— Вайль, я… ты…
Тут я встретилась с ним взглядом и замолчала. Серо-синие штормовые волны гуляли в них, и губы на лице сжались так крепко, что из-под них выступили очертания клыков.
— Что с тобой? — спросила я, и какой-то инстинкт заставил меня взяться за пистолет, лежащий сейчас в наплечной кобуре.
Вайль спустился в гостиную и сел на диван по диагонали от моего. Минуту он сидел, опершись локтями о колени, глядя в пространство.
— Вайль?
— У меня кровь испорчена.
— В смысле?
Он вскочил, стал расхаживать по комнате.
— Кровь, которую я привез с собой для питания. К ней что-то подмешали.
На меня навалилось знакомое тупое непонимание, как бывало, когда учитель математики давал всякие задачи. Мне-то откуда знать, какой поезд первым доберется до Далласа?
— Откуда ты знаешь? — спросила я. Вайль взял с дивана подушку и стал пощипывать ее уголок. Никогда не видела его таким потрясенным, и в мои мысли постепенно начал закрадываться страх. — Вайль, скажи, что ты обнаружил.
Он снова сел, не глядя мне в глаза, рассматривая вместо этого собственные пальцы, теребящие подушку.
— Когда я подошел глотнуть, понял, что что-то тут не так. Понимаешь, когда кровь разогрелась, я почуял в ней нечто такое, чего там быть не должно. Обоняние говорит мне, что от этой примеси я заболею.
— Ты проверил все пакеты?
— Да. Испорчены все.
Сперва бандиты из «Руки Господа». Потом змея. Теперь кровь. Кто же это все делает?
— Ты сохранил хоть один? Надо будет отдать на анализ.
— Да.
Плохо дело. Очень плохо.
— Вайль, у тебя те же мысли, что у меня?
— Конечно. Но змеиный яд и загрязненная кровь не убили бы меня. Просто сделали бы больным.
— В смысле — вывели из строя? Сделали бы уязвимым?
— Вполне возможно.
— Тогда это может быть лишь подготовка к новой атаке.
Я ждала, что Вайль согласится, но он лишь пожал плечами. Подушка в его руках начала рассыпаться, и я поняла, что дело серьезно.
О'кей, Жас, не рассыпайся ты. Ты обученный профи, в конце концов ты найдешь того типа, которого надо устранить, а это и есть твоя работа. Если только не рассыплешься.
— Так что давай соображать, кто это делает, — сказала я больше себе, чем Вайлю. — Не думаю, чтобы Пит. Он слишком легко согласился на наши предложения.
— Все равно еще остается несколько подозреваемых с высоким допуском. — Он покачал головой. — Нас предали.
Судя по голосу, у него имелся некоторый опыт.
— Я тебя правильно вчера поняла: есть свидетельства, что у Раптора в правительстве свой агент?
— Да.
— Что, если это один из сенаторов надзорного комитета? У него были бы все основания не дать нам выполнить задание, раз в результате выполнения обнаружилась бы его связь с Раптором.
И если я права, то мы имеем дело с одним из самых мерзких в мире подонков.
— Говори дальше, — поддержал меня Вайль.
Я пожала плечами.
— Не могу представить себе никого другого, кто знал бы, что мы здесь, имел бы доступ к твоим запасам крови и мог бы знать о твоей фобии насчет змей.
— Я никому никогда о ней не говорил, кроме тебя.
Правда? Ничего себе!
— Нет, но любой, кто читал твои рапорты, мог как-то, ну, между строк прочесть, если у тебя когда-нибудь было задание, связанное со змеями. Я не знаю, я сейчас просто наугад говорю.
— Нет, — сказал он тихо, глядя в стену, будто туда невидимый киноаппарат проецировал страшные воспоминания. — Было одно задание в тысяча девятьсот тридцать девятом. Тот… то отвращение, которое я испытываю, связано с тем делом непосредственным и очевидным образом.
Я ждала. Он ничего не добавил, и я не стала спрашивать, но крепко подумала насчет покопаться в его досье. Оно ведь все еще у Пита на столе?
