Смекнул, что если его кровать на колесиках, тогда он сможет ее как-нибудь раскачать и поближе пододвинуть к столику с хирургическими инструментами. Расстояние-то совсем пустяковое — сантиметров пятьдесят, не больше. Жека дернулся так сильно, как только мог, и, о чудо, кровать поехала, причем в нужном направлении. Через пару-тройку таких движений наконец добрался до хирургического столика и дотянулся пальцами до скальпеля.
«Как-то по-лоховски они меня привязали, — думал Жека, перерезая кожаные ремни один за другим. — Вот если бы они мне запястья зафиксировали, тогда бы выбраться было сложнее. Дебилы какие-то, а не врачи».
Спрыгнув на пол с кровати, Жека чуть не шлепнулся, — в первое время свои ступни он почти не чувствовал. Координация тоже возвращалась постепенно, зато каждый новый шаг
выходил лучше предыдущего. Немного походил по палате, осмотрелся: белый кафель был тут и там в красных засохших пятнах. Поднял голову и увидел пятна даже на потолке.
Но где ребята? Тревога за друзей мощными лапами сжала Жекино сердце: вдруг его оставили на сладкое, как самого симпатичного, а с ними уже сотворили то, что хотели... Вдруг это пятна их крови на стенах и потолке? Что за бойня произошла здесь? Кому все это понадобилось?
Жека заковылял в коридор — он уже мог ходить совершенно нормально, но это требовало определенного напряжения, а ему нужно было экономить силы. Поэтому Жека предпочел прихрамывать. В больничном коридоре было сумрачно из-за того, что большая часть ламп дневного освещения была перебита. Уцелевшие лампы светили тускло. Больничный линолеум был сплошь покрыт мелкими царапинами. Будто его граблями чесали.
Прислонившись спиной к стене, чтобы стать незаметнее, Жека заскользил по ней курткой. По пути попалась пустая, погруженная во мрак палата. Попробовал включить свет — освещение не работало.
— Есть здесь кто-нибудь? — осведомился он, но никто ему не ответил.
Тогда он решил обшарить все вслепую, сделал шаг в палату, и под ногами захрустели осколки ламп дневного освещения. Здесь было всего четыре спальных места — все они были пустыми и липкими, как страх.
Жека уже собирался уходить, когда услышал знакомое приближающееся жужжание и спрятался под кроватью. Через открытую дверь были видны две фигуры, облаченные в халаты, медленно проплывшие мимо. Жека ахнул: у этих врачей действительно не было ног, — вместо них свисали мохнатые лапки, лишь слегка достающие до пола. На концах лапок росли кривые желтые когти, — ими и был поцарапан линолеум — догадался Жека.
Они не шли — пусть низко, но все же летели при помощи небольших, быстро двигающихся лопастей-крыльев за спиной. В зазоре между масками и шапочками виднелись серые, по-шмелиному пушистые мордочки с черными блестящими глазками. Рукава халатов свободно болтались, зато там, где у врача должно было быть брюхо, топорщились шишечки притаившихся лап.
У Жеки перехватило дыхание. Он боялся, что врачи-вредители сейчас же навестят операционную, заметят его исчезновение и поднимут тревогу. Но этого не случилось, — жуки проследовали дальше. Видимо, это были другие жуки, не те, что приходили его проведать. Или те самые, просто сейчас у них какие-то более важные дела. Жуки для Жеки все были на одно лицо, как китайцы.
Парень подумал, что ему не помешало бы оружие, и очень огорчился, осознав, что не взял из операционной ни скальпеля, ни пилы. Возвращаться туда не хотелось. Еще раз тщательно проверив карманы, убедился, что «Викторинокс», по всей видимости, остался там, где был найден — в масякинской квартире. Да и как можно было противостоять адским насекомым с его помощью?
Следующим помещением по коридору оказалась кладовка. Жека зашел в нее и включил висящую над ним голую лампочку. В тесноте он почувствовал себя в безопасности и расслабился, но это состояние длилось недолго. Чтобы спасти корешей, надо было мобилизоваться — взъерошил себе волосы, сжал челюсти, задвигал желваками. Изучив содержимое кладовки, не нашел ничего опаснее швабры, но хоть что-то. В случае чего, можно долбануть жука по голове и отпихнуть подальше.
Несколько следующих палат были заперты и, судя по всему, давно уже не открывались. А потом Жека увидел, что из соседнего помещения, сквозь большое стеклянное окно в двери, бьет сильный свет. Гусиным шагом (хоть что-то пригодилось с уроков физкультуры) он осторожно прошел под стеклом, чтобы его не заметили. Но сам, конечно же, заглянул в него.
Увидел знакомую увесистую фигуру — Черная Ромашка лежала на диване рядом с журнальным столиком и читала книгу с яркой обложкой. «Как вырастить чудесную клумбу на зависть соседям».
«Отдыхает, стерва!» — отметил про себя Жека. Ему страсть как хотелось войти и хорошенько отмутузить черную сволочь шваброй. Но нельзя было: во-первых, Ромашка легко бы разделалась с ним; во-вторых, на шум борьбы могли сбежаться жуки. Они явно работали вместе — Ромашка и жуки, но что их связывало? Может быть, они ее опыляли, — растениям ведь нужно опыление? Из школьного курса биологии Жека припоминал что-то такое, и воображение его сразу нарисовало картину извращенных сексуальных оргий, — жуки в белых халатах опыляют бабу в костюме Черной Ромашки.
— Позже поквитаемся, — пробурчал Жека и отправился своим гусиным шагом дальше.
Когда дверь комнаты отдыха осталась позади, Жека выпрямился и снова поехал спиной по стене. Спустя еще пару пустых палат донесся дрожащий фальцет Костета:
— Не трогайте его, уроды!
Значит, они живы! Крепко сжав швабру в потных руках, Жека помчался на крик. В другой операционной, точной копии его собственной, трое врачей-жуков сгорбились над чьим-то телом. Не покоряясь судьбе, узник отчаянно пытался порвать ремни. Из-за кляпа во рту жертва медицины протяжно мычал, а не орал благим матом. Это был Вовка.
Костет, пристегнутый к другой кровати в нескольких метрах, только что умудрился освободиться от кляпа, валявшегося рядом. Спинка его кровати была приподнята, — возможно, врачи-садисты поступили так, чтобы ему были лучше видны страдания товарища.
Жека подлетел к жукам и со всей дури шарахнул самого жирного из них по спине шваброй, отчего та треснула напополам. Закачавшись, шарахнутый жук обернулся, и Жека воткнул ему в правый глаз острую на месте слома рукоять. Послышался тихий и страшный писк. Из пробитого глаза брызнула зеленая кровь. Жук осел и затих. Тем временем его партнеры начали приближаться к Жеке с недобрыми намерениями.
