положила на ладонь серебряную монетку. Цыганка сняла с ожерелья на шее маленькую золотистую побрякушку и положила ее рядом с монеткой, а потом схватила их и бросила в ручей, который протекал неподалеку. Затем взяла мою руку и заговорила: «В этом грешном месте нет ничего, кроме крови». С этими словами она отвернулась, но я удержала ее и попросила объяснить. Цыганка задумалась, а потом произнесла: «Увы! Увы! Я вижу: ты лежишь, а над тобою возвышается твой муж, и руки его красны от крови».
Джеральд хоть и чувствовал себя не в своей тарелке, но попробовал обратить все в шутку:
– Определенно эта женщина просто помешана на убийствах.
– Не смейтесь, – отозвалась Мэри, – я этого не вынесу.
И, словно бы подчиняясь внезапному порыву, она вышла из комнаты.
Вскоре приехал Джошуа; он был бодр и весел, а еще так голоден, будто вернулся с охоты. В его присутствии развеселилась и Мэри: она казалась гораздо более оживленной, чем прежде, но не стала рассказывать мужу о своем визите в табор, а потому смолчал и Джеральд. Словно бы следуя некоей негласной договоренности, весь вечер о предсказании никто не упоминал. Но на лице Мэри застыла странная решимость, и Джеральд не мог этого не заметить.
Утром Джошуа спустился к завтраку позже, чем обычно. А Мэри, напротив, поднялась очень рано и занялась домашними делами. Однако постепенно ее охватило смутное беспокойство, и она то и дело бросала по сторонам встревоженные взгляды.
Джеральд не мог не обратить внимания, что завтрак не удался: и дело было вовсе не в том, что отбивные получились жесткими – просто на столе не оказалось ни одного острого ножа. Джеральд был гостем и потому, разумеется, не подал вида, но заметил, как Джошуа рассеянно провел большим пальцем по лезвию, а Мэри при этом побледнела и чуть не упала в обморок.
После завтрака все вышли на лужайку. Мэри решила собрать букет и попросила мужа:
– Дорогой, сорви мне несколько чайных роз.
Джошуа выбрал усыпанную цветами ветку на кусте возле дома, та гнулась, но ломаться не желала. Тогда в поисках ножа он сунул руку в карман, но не нашел того, что искал.
– Джеральд, одолжи мне нож.
У Джеральда тоже не было ножа, и Джошуа отправился в утреннюю столовую и взял один со стола. По дороге в сад он попробовал лезвие пальцем и недовольно заворчал:
– Боже мой, что стряслось со всеми нашими ножами? Словно бы у них лезвия сточили!
Мэри отвернулась и торопливо ушла в дом.
Джошуа принялся перепиливать ветку тупым ножом – так деревенские поварихи режут птицу, а школяры бечевку. С некоторым трудом ему удалось завершить начатое. Розы на кусте росли густо, а потому он решил собрать букет побольше.
Однако он не смог найти в буфете ни единого острого ножа и позвал Мэри. Когда та вышла, Джошуа рассказал ей про свои затруднения, и вид у женщины стал такой взволнованный и несчастный, что он тут же обо всем догадался.
– Неужели это твоих рук дело? – В голосе Джошуа звучали удивление и обида.
– О Джошуа, я так боялась! – выпалила Мэри.
Несколько мгновений Консидайн молчал. Лицо его побледнело и сделалось каменным.
– Мэри! И вот так-то ты мне доверяешь? Поверить не могу.
– Джошуа, Джошуа! Прости меня! – умоляюще воскликнула его жена и горько разрыдалась.
После недолгого раздумья Джошуа заявил:
– Я вижу, что здесь творится. Лучше покончить с этим раз и навсегда, или же мы все сойдем с ума.
Он бросился в гостиную.
– Куда ты? – Голос Мэри едва не сорвался на крик.
Джеральд понял, что́ имеет в виду друг: какие-то суеверия не вынудят его пользоваться тупыми ножами, – и потому не удивился, когда увидел, как Джошуа выходит из высоких застекленных дверей с большим гуркским клинком в руке. Клинок этот обыкновенно лежал на столе в центре комнаты, его прислал в подарок Джошуа брат из Северной Индии. Именно такие тяжелые охотничьи ножи и сеяли опустошение в рядах противника, когда верные гурки помогали усмирять мятеж и дело доходило до рукопашной. Нож был так превосходно сбалансирован, что в руке казался легким, а лезвие его могло поспорить остротою с бритвой. Такими ножами гурки рассекали надвое овцу.
Когда Мэри увидела, как муж выходит в сад с оружием в руке, то испустила полный мучительного ужаса крик, и тут же возобновился ее давешний истерический припадок.
Джошуа устремился к ней и, бросив на землю нож, хотел было подхватить жену.
Но опоздал буквально на мгновение. Двое мужчин хором вскрикнули от ужаса, увидев, как Мэри падает прямо на клинок.
Подбежавший Джеральд увидел, что, падая, женщина задела левой рукой лезвие, чуть наискось торчавшее из травы. Нож рассек несколько небольших сосудов, и из раны обильно лилась кровь. Перевязывая Мэри руку, Джеральд обратил внимание Джошуа на то, что закаленная сталь рассекла обручальное кольцо.
Они отнесли бесчувственную женщину в дом. Через некоторое время она очнулась с повязкой на руке, спокойная и счастливая.
– Цыганка оказалась на удивление точна, – сказала она мужу. – Слишком точна, и потому теперь ничего по-настоящему страшного уже не случится, дорогой.
Склонившись к жене, Джошуа поцеловал ее забинтованную руку.
Возвращение Абеля Бегенны
Маленькая гавань близ корнуолльской деревушки Пенкасл была залита ярким раннеапрельским
