в нечто подозрительное, похожее на тень. На двери словно была пленка, но я ее не замечала, пока Забияка не начал ее отдирать.
— О боже! Что с ним?! — закричала Хиллен.
Острая боль в ее голосе кинжалом вонзилась мне в сердце. Роган обогнал меня и поскорее оттащил Хиллен от двери. К счастью, она не сопротивлялась, а позволила ему подвинуть себя, так что места на площадке хватило нам всем.
Из глотки Тада доносилось жуткое бульканье: вне всяких сомнений, нечто причиняло ему боль. И точно так же, как и в доме Магды, перед моим мысленным взором развернулся список магических способностей. Но прежде чем я успела положить хоть что-нибудь в свою «тележку» и «расплатиться», Роган вытащил нож одной рукой и сделал глубокий надрез на другой.
Он использовал кровь со знанием дела, чтобы нарисовать обереги от пленки, причинявшей боль моему кузену. Мне удалось различить знаки защиты и изгнания, и тут до меня дошло, что он делает. Передо мной возник образ ножа, и я сразу поняла: он был сделан из кости дракона и принадлежал моим предкам. Мне срочно требовались кости. И тут из ниоткуда в моей руке появился пурпурный кисет. Некоторое время я смотрела на него, не понимая, как и зачем он оказался здесь. Потом пришло четкое осознание: мне нужно в него залезть.
Я не стала тратить драгоценное время на размышления о природе этой движущей силы. Развязав кисет, я засунула в него руку и вытащила нож длиной с ладонь. Это повергло меня в шок. Моя рука сжимала тот самый нож из драконьей кости, который был в моем видении. Бархатный кисет исчез так же внезапно, как и появился, а я все не могла оправиться от изумления.
Рыдания тети Хиллен вывели меня из отуплящего оцепенения. Я встряхнулась и встала с другой стороны от Тада, приготовившись приступить к делу. Однако я не стала резать руку и проливать кровь на атакующие чары, как Роган. Вместо этого снова доверилась потоку магии и использовала костяной нож, чтобы вырезать свои символы на поверхности тех самых атакующих чар. Образы друг за другом сменялись в моем сознании. Лезвием ножа я проводила линию за линией по оттиску порчи, нанесенной на дверь моей квартиры. Судя по тому, как Забияка вцепился в тень, можно было подумать, что она мягкая и податливая. Однако мне казалось, что я пытаюсь разрезать алмаз.
Мышцы на руке заныли уже после третьего символа. Но я чувствовала, что знаки работают. Роган тихо повторял заклинание, едва шепча, так что я не могла разобрать ни слова. Мне на память не пришли никакие заклинания, вместо этого я втыкала костяной нож в «пленку» порчи, требуя, чтобы чары рассеялись, и умоляя, чтобы Тад не пострадал слишком сильно. А заодно обещая проучить того, кто это сделал.
Взгляд Тада был наполнен ужасом, но он сопротивлялся потусторонней силе, влетевшей прямо в него. Его тело было неестественно изогнуто назад, а рука по-прежнему держалась за ключ в замке, как за спасательный круг. Каждая его мышца была напряжена и источала боль. Мне самой хотелось кричать от отчаяния при виде мучений, которые он испытывал. Но я направила ярость на то, чтобы делать все как можно быстрее и лучше для его освобождения.
Рогану пришлось еще трижды надрезать себе ладонь, пока я не ощутила, что порча начала ослабевать. До сих пор мне не приходилось иметь дела с подобным, поэтому я не знала, всегда ли так, но эта гадость оказалась безумно мощной. Я призвала все свои способности и с новой силой вонзила клинок в мерзкое заклятье.
И вдруг почувствовала, что клинок наконец как следует проткнул теневую поверхность.
— Получилось! — выкрикнула я, совсем не уверенная в том, что именно у меня получилось.
Однако нож в моих руках словно двигался сам по себе. Роган отступил назад, пока я отрезала губительные чары от своего кузена. За спиной я услышала звук разбившегося стекла, а потом слова Рогана — он успокаивающим тоном объяснял Хиллен, что разбил бутылку с зельем, которое скроет нас от посторонних глаз.
Как бы нелепо это ни прозвучало, но мне было чертовски интересно, где он хранит зелья. Потому что ума не приложу, куда умещаются все эти бутылочки в настолько узких джинсах. Я уже почти освободила Тада, но демон в моем сознании пробудился снова крайне не вовремя, учитывая наше незавидное положение.
Тад отвалился от двери, тяжело дыша, и… — то отпустил ключ в замке. Я придерживала его, опасаясь, что он будет шататься и стонать, пока не придет в себя. Но вместо этого Тад просто повалился на бетонную площадку, а я едва успела подхватить его голову, чтобы он ее не разбил. Роган кинулся мне на помощь. Мы перевернули Тада на спину, и я поняла, что он хватает ртом воздух.
— Он задыхается! — воскликнула я.
Но когда я собралась прочистить Таду дыхательные пути, Роган остановил меня.
— Нет, это остаточное проклятие. Бабушка обучила тебя ритуалу очищения? — торопливо спросил он, и у меня замерло сердце.
«Черт, обучила или нет?»
Тад открывал и закрывал рот, как рыба на крючке, которая так и рвется обратно в воду. Он побагровел, и я совсем перестала соображать. Мысль о том, что он умирает у меня на глазах, совершенно ошеломила меня.
— Леннокс! — требовательный окрик тети Хиллен обрушился на меня, как тонна кирпичей. — Помоги ему! — умоляла она.
От того, насколько явственной была боль в ее голосе, меня захлестнули эмоции, а в глазах потемнело. Рогану пришлось оттолкнуть тетю, рыком предупредив, чтобы она не трогала сына. Внутри меня словно что-то разорвалось.
— Леннокс, она тебя научила? — снова спросил Роган.
При взгляде на него у меня хлынули слезы.
— Да не знаю я, не помню!
Я опустила взгляд на Тада. Слезы текли по щекам. Мой лучший друг пытался глотнуть воздуха, но все было тщетно. Он вот-вот умрет, и в этом буду виновата только я.
— Леннокс! Смотри на меня! — скомандовал Роган, когда я сама чуть не начала задыхаться от страха, подкатившего к горлу.
Наши взгляды встретились. Жесткий неумолимый блеск в его глазах оказался именно тем, что мне было нужно, чтобы взять себя в руки.
— Я помогу тебе его провести, — сказал он мне.
Затем сунул руку под рубашку и выдернул то, что было спрятано под ней. В руке у него оказался шелковистый красный мешочек. Ремешки, на которых он держался под рубашкой, растянулись и порвались от резкого рывка. Роган
