Ровно в семь перед ней распахнули двери номера.
Около семи я стукнула каблучком в соседкину дверь, потому что руки были заняты — в одной торт, в другой два кило винограда. И приготовила до идиотизма наивную маску лица открывающему. Им оказался Сергеев. Холеный, одетый с иголочки и чисто по-английски, строго и аккуратно, от носков домашних туфель до запонки в манжете рубашки. Я могла побиться о заклад: на нем не было и нитки искусственной ткани, ни одной пуговицы меньше, чем за сто долларов дюжина. Мне захотелось отвесить джентльмену низкий поклон, подметя кокошником и кистью руки цементный пол лестничной клетки. Но, увы, мой костюм имел иной дизайн — упрощенный для особо нетерпеливых.
Мужчина пробежался по моей конституции взглядом, не обратив внимания ни на улыбку от сережки до сережки, ни на ножки, выглядывающие из-под юбки ровно на метр.
Скверно. Если мужчина уделил моим достоинствам не больше двух секунд, значит, к семейству озабоченных не относится, и ловить его за доверчивое место бесполезно. Видно, Галина не глупа и жеманство оставила в юности. Плюс ей, мне минус — зачем я тогда в мини вырядилась? Ну, с другой стороны, не попробуешь — не узнаешь.
— Здравствуйте, я из соседней квартиры. Меня Зоя зовут, — поперла напролом в квартиру, выставив торт. — Я к Галине. Вот, — сгрузила несколько растерявшемуся мужчине на руки провиант. Захлопнула дверь, скинула туфельки, вроде как опомнилась. — А ничего, что я к вам?
— Проходите, — ровным голосом пригласил Леонид, сохраняя маску невозмутимости на лице. Секундная слабость была побеждена, и на сцене опять выступал уверенный и немного надменный лорд. — Вам придется подождать — Галина занята.
Чем это, интересно? Крапает очередной научный труд или фикус поливает?
Ой, тетенька, не стоит так усердствовать в трудовом направлении — в любовно-половом оно лучше будет — мужик все ж в доме.
— Чай? — сгрузив мой презент на кухонный стол, спросил Леонид и опомнился. — Извините. Разрешите представиться: Леонид.
— А по отчеству? — засмущалась я.
— Я настолько стар? — выдавил холодную улыбку.
— Что вы, наоборот… в смысле, молоды. Вы муж Галины, да? — отодвинула стул и плюхнулась на него быстрее, чем Сергеев попытался помочь, поухаживать.
— Жених, — сообщил сухо и оглядел помещение, видно, выискивая слуг или кнопку звонка для их вызова.
— Вы неместный, да? — открыв рот от восхищения, спросила я. Мужчина, наконец, удостоил меня взгляда прямо в глаза, и я заметила под чопорно-надменным занавесом тумана в них живость и любопытство. Не совсем вереском покрылся на новой Родине, жива, значит, рассейская душа.
— Отчего вы так решили?
— Выглядите, как на картинке журнала мужской моды.
Сергеев выгнул бровь и вдруг улыбнулся почти тепло и искренне:
— Я из Англии. Бетфорд.
— Фамилия, да?
— Город.
— О-о-о! — округлила глаза, как положено неискушенной провинциалке, которая в жизни ничего, кроме Отечества масштабом с Селезневку, не видела.
Лорд выдавил улыбку и в который раз огляделся: может, не знал, как стол сервировать, может, не решил еще, надо ли. Я помогать не стала — ногу на ногу закинула, и скромно сложив руки на коленях, принялась пристально изучать «англичанина». Он смутился по истечении минуты и решился-таки на героический подвиг сервировки. Пока чашки перемещались на стол, Сергеев три раза погладил взглядом мои конечности.
Нет, родной мой, сколько бы ты стафтерьера не изображал, а рожден русской борзой, и ею останешься.
— Вы почти совсем без акцента говорите.
— Я русский.
— Там работаете, да? А кем?
— Бизнесмен.
Теперь, наверное, надо воскликнуть:
— А-а-а!
"О" то уже было.
— Тяжело из страны в страну лететь, — вздохнула сочувственно вдобавок.
— Я живу в Англии.
— То есть совсем, совсем?
— Да.
— У-у-у.
— Что значит, «у»?
— Нет, ничего. Вы не беспокойтесь, ничего не надо, я пойду. Галине привет передавайте. До свидания, — встала и вышла, оставив лорда в растерянности.
Теперь нравится — не нравится, а думать ты обо мне будешь. Сначала о моем странном поведении, а потом о достоинствах фигуры и лица, о наивности и о том, что из такого набора можно сварить.
Бройслав сидел в кресле и листал журнал. Ничто вокруг не напоминало о том, что он ждал даму: ни свечей на столе, ни фруктов в вазе, ни элегантного смокинга на мужчине — легкая рубашка и брюки в тон. Более того, Энеску даже не встал, приветствуя девушку, но и это не насторожило ее.
Его охранник, здоровенный мужчина, подвинул ей кресло, приглашая присесть, а Бройслав отложил журнал.
— Добрый вечер, — улыбнулась Валя, стараясь быть милой и максимально приветливой.
— Добрый, — слабо улыбнулся в ответ Бройслав, с некоторой усмешкой разглядывая платье гостьи. Чудачка вырядилась в платье для коктейлей, присовокупив к нему килограммовые золотые серьги. — Вы очаровательны, — выдавил избитый комплимент.
— Спасибо, — кокетливо хлопнула ресницами она.
Мужчина смотрел на нее и волновал, заставляя чувствовать себя неуютно. Нужно было что-то говорить, и она надеялась, что разговор начнет он, а она его поддержит, но Бройслав молчал. Пришлось что-то придумывать самой.
— Вы прекрасно говорите по-русски.
— Вы мне льстите. У меня жуткий акцент.
— Почти незаметный. Слышали бы вы мой французский.
— Вы изучали французский?
— Немного, — смутилась, подумав, что он сейчас скажет что-нибудь на этом языке, а она из всего курса только пять предложений и помнит. — Английский лучше.
— Да вы полиглотка. Завидую. У меня нет способности к языкам. С трудом выучил пять.
И опять молчит, смотрит, загадочно щурясь.
— Э-э-э… надолго к нам?
— Разве ваш шеф не сказал?
— Он хранит тайну клиентов.
— Серьезно? — не поверил Бройслав.
— Да.
— Значит, у него есть тайны от своих служащих?
— Как у любого человека.
— И у вас?
— Ну-у… и у меня.
— Как интересно. У меня предложение: давайте вместо бокала шампанского на брудершафт, обменяемся своими тайнами? Откровенность располагает и создает атмосферу близости.
Его грудной баритон был неподражаем и действовал волнительно. Валя кивнула, согласная разом на все.
— Какая у вас есть тайна, милая?
"Милая" было принято девушкой, как достижение успеха у Бройслава. Она и понятия не имела, что всех женщин он называл «милая», чтоб не утруждать себя, запоминая их имен.
— Я…люблю сладкое, — качнулась к нему.
