В салоне находились ещё двое, вовсю обнимавшиеся — самец и самка. Четвёртый ублюдок сидел на капоте машины и явно балдел от воспроизводимого MP3-проигрывателем отвратительного, претящего всему человеческому, шума, называть который искусством или хотя бы музыкой — всё равно, что справлять нужду в церкви во время богослужения. Обоим уродам, что попадали в поле видимости, было не более восемнадцати, да и тем, что сосались в "Тойоте", наверняка не больше.
Стивенс вспомнил давнюю кошмарную историю из своего детства. У него тогда был красивый кот — в меру пушистый, чёрный, с белой грудкой и просто умопомрачительным хвостом, за который и удостоился имени Хвосттрубой, как в одноимённо книге. Хороший был зверь, послушный, не злобный. Юный Джон любил своего питомца больше, чем все игрушки вместе взятые.
Однажды он, уходя утром в школу, обнаружил Хвосттрубоя у входной двери. Несчастное животное было сильно избито, обожжено и вдобавок на него помочились. Кот ещё сдавленно дышал, когда Джон нашёл его. Но у зверька не имелось никаких шансов выжить. Стивенс похоронил любимца сам, в пылу детской ненависти поклявшись отомстить неизвестным подонкам за столь ужасную смерть ни в чём не повинного живого существа. Конечно, слова остались словами, уже хотя бы потому, что виновники так и не были найдены. А кто искал? Почему-то убийство человека считается страшным преступлением, а вот животного — нет. А ведь среди так называемых "гомо сапиенс" полным-полно таких экземпляров, смерть которых при любом раскладе будет положительным событием.
Всё вышеописанное промелькнуло в голове Джона за пару секунд.
— Что ж, приступим, — прошептал он, доставая револьвер и проверяя барабан. Убедившись, что тот полон, он прицелился и выстрелил в первоочередную цель.
Садист с криком схватился за ногу, выронив палку с уже умершим в страшных муках животным. Не теряя ни секунды, Стивенс вбежал во двор и направил оружие на остальных подростков.
— Не двигаться, мать вашу! — прорычал он, заметив, что сдерживать себя от продолжения пальбы не так уж и просто.
— Что такое?! — завизжала девица в машине.
— Мужик, ты чего делаешь? — спросил тот тинэйджер, что сидел на капоте, спрыгнув.
— Заткнуться всем! А то сами знаете, что будет! — полицейский приблизился к ним и достал из кармана наручники.
— Чего тебе надо, гнида? — просипел лежащий на земле сукин сын.
Ответил револьвер, всадивший пулю во вторую ногу. Садист завыл, перевернувшись на живот.
— Теперь верите, что я серьёзен, ДЕТИШКИ? — с ударением на последнем слове спросил Джон.
— Ладно, парень, остынь! — примирительно поднял руки вылезший из "Тойоты" тип.
— Ты, — указал на него Стивенс, — вытащи свою шлюху из машины. И выключи это дерьмо, мать его, что там надрывается!
— А?
Опять выстрел, на сей раз в руку садиста.
"Интересно, сколько раз он уже попросил помощи и прощения у Бога? Наверное, ни разу — он просто не умеет делать этого" — с усмешкой подумал Джон, сказав:
— Я доступно объяснил?
— Да, да, — поспешил ответить паренёк, забираясь обратно в автомобиль и выполняя поручение. С пассажирской стороны "Супры" выбралась наполовину одетая "девушка"; через секунду смолкла, наконец, и сводящая с ума какофония — даже в ушах зазвенело от облегчения.
— Встань у стены и не вздумай шалить, — кивнул Стивенс. — А ты, — он указал ещё дымящимся дулом револьвера на оставшегося не у дел последнего подонка, — освободи всех животных. Да поживее, мать твою!
И эта просьба была выполнена. Оставшиеся в живых котята, подгоняемые их матерью, стремительно бросились врассыпную.
Девица внезапно начала рыдать, настолько отвратно и неестественно, что Джон едва не пристрелил её.
— Заткните-ка свою шлюху, а то я этим займусь! — крикнул он, подходя к трём определённо напуганным "детишкам" и удовлетворённо наблюдая, как зверьки покидают мерзкий двор.
— Памела, успокойся, — раздалось блеяние ухажёра, обнявшего (Джон скривился) сие существо неопределённого вида, — всё будет хорошо!
— Вряд ли, — покачал головой полицейский, вызвав новую волну почти свиного визга. — Я, кстати, сказал заткнуть её, а не успокоить. Кинь мне диск с этой поганью.
Просьба была выполнена. Стивенс поймал CD и бросил его в костёр, даже не взглянув на лицевую сторону.
— Лады, давай поговорим, — решил выступить тип, изначально сидевший на капоте — Джон про себя окрестил его "клоуном" за идиотский, но, естественно, модный наряд. Один капюшон, формой похожий на клоунский колпак, чего стоит.
— Давай! — с таким энтузиазмом откликнулся Стивенс, что поколебал решимость "смельчака". Тем не менее, тот всё же решил продолжить:
— Зачем ты всё это делаешь?
— Вопрос, конечно, интересный. А вы, ребятки, сами-то что думаете по этому поводу?
Нерешительное молчание.
— Я жду, — через десять секунд напомнил Джон.
— Потому что… — начал "клоун", — у тебя был плохой день?
— Отнюдь. Наоборот — сегодня у меня отличное настроение.
— Но причём здесь мы?
— Всё предельно просто — ведь вы мразь, зараза, которая поразила все города мира и не даёт спокойно жить нормальным людям. Разве нет так? — с ожиданием ответа взглянул на "собеседника" он.
"Опять молчание, мать его!"
— Отвечай! — рявкнул Стивенс.
— Я… не знаю.
— Вот как? Тогда я отвечу сам — разумеется, так. Но не потому, что я это решил по своей прихоти, а потому что это чистая правда. Нужны доказательства? Пожалуйста — взгляните на себя. Взгляните на свою машину. Взгляните на то, что осталось от ни в чём не повинных котят…
— Так ты убил ЧЕЛОВЕКА из-за них?! — с таким неподдельным изумлением произнёс тот парень, что пытался (безуспешно) утихомирить свою девку, что у Джона не осталось другого выбора, кроме как выстрелить засранцу между ног. Издав нечленораздельный вопль, отморозок рухнул на колени, схватившись за то место, которое более не являлось его отличительным половым признаком. Шлюха закричала пуще прежнего, однако для ушей Стивенса этот визг был словно музыка после агонизирующих воплей мучимых животных. Довольно улыбнувшись, он поиграл револьвером в руке.
— Ещё одним меньше. В этом деле важна точность — если решил прострелить что-то определённое, то уж изволь не промазать. А вот убегать не советую, — угадав мысли "клоуна", добавил он. — Если, конечно, не хочешь присоединиться к своему дружку.
— Всё, я понял.
— Что ты понял?
— Тебя так задело, что Дик мучил животных, — сказал он, а потом с надеждой произнёс: — Но я-то ведь не трогал их.
