— Я же говорил тебе! — приглушенно хохотнул Боб.
Надо мной зажужжала и так же внезапно (Ха!) умерла электропила. Раздался озадаченный возглас. Затем тонкое стальное лезвие показалось в щели люка, и кто-то начал пилить засовы вручную.
Я ушел из реального мира и ступил в Небывальщину.
Я приготовился к любой пакости. Леденящему холоду. Испепеляющему жару. Сокрушающей толще воды или даже к полному вакууму. Сфера силы вокруг меня была воздухонепроницаемой, она сохранит меня живым, даже в таком месте, как открытый космос, по крайне мере какое-то время.
Я появился в Небывальщине с полностью поднятыми щитам, с жезлом наперевес, готовый спустить с привязи инферно, когда невидимая сфера силы вокруг меня с хлопком ударилась в…
… весьма симпатичную клумбу маргариток.
Мои щиты вмяли их в землю. Целая клумба, маленькая белая плантация, немедленно превратилась в гербарий.
Моё тело было напряжено и готово к драке, чувства обостренны — я медленно оглядел округу.
Я был в саду.
Это было похоже на итальянский стиль. Только небольшое количество кустов и цветов было посажено в приподнятых клумбах. Остальные растения производили впечатление, словно они росли самостоятельно на своих местах. Травянистые дорожки пролегали через этот необычный парк, извиваясь и поворачивая так и этак. Колибри размером с серебряный доллар бросались вниз и вонзали клювики в чрезвычайно яркие цветы, и снова исчезали. Жужжала пчела — обычный старый шмель, а не какой-то монструозный мутант-переросток.
Не смейтесь. Я видел таких однажды.
Я отрегулировал заклятие щита, чтобы тот мог пропускать воздух, и сделал недоверчивый, осторожный вдох. Это могло выглядеть как милое место, но я-то знал — в атмосферу мог быть добавлен хлор.
Тут пахло, как солнечной осенней порой, когда дни могут быть теплыми, но ночью можно подцепить тяжелую простуду. Впустить воздух означало, что и звуки теперь легко проложат себе дорогу. Лениво чирикали птицы. Где-то поблизости текла вода.
Боб начал хихикать.
— Берегись! Берегись порочной мега-белки, босс! — он захлебывался от смеха, едва способный говорить четко. — Черт возьми! Тот фикус заигрывает с тобой.
Я сердито глянул вниз на череп и опять вернулся к осмотру окрестностей. Затем я осторожно опустил щиты. Они сжигали уйму энергии. Если бы я попробовал удержать их чуть дольше, боюсь, на другие действия я был бы уже не способен.
Ничего не случилось.
Это был просто сонный день в очень симпатичном, тихом саду.
— Тебе надо видеть свое лицо, — воскликнул Боб, все еще дергаясь от сдавленного смеха. — Ты как будто собирался встретиться лицом к лицу с разъяренным драконом или чем-то похуже.
— Заткнись, — сказал я ему тихо. — Это Небывальщина. И все слишком просто.
— Не каждое место в мире духов это фабрика ночных кошмаров, Гарри, — менторским тоном произнес Боб. — Это — равновесие во вселенной. Каждому темному месту где-то соответствует светлое.
Я медленно повернулся по кругу, высматривая угрозу, прежде чем взял посох и вновь взмахнул им слева направо, закрывая проход в лабораторию. Затем я вернулся к внимательному сканированию территории.
— Звезды и камни, Гарри, — сказал Боб весело. — Я подозреваю, ношение серого плаща так долго сказалось на тебе. Паранойя замучила?
Я посмотрел на него с негодованием и продолжил осмотр.
— Все. Слишком. Просто.
Спустя пять минут ничего так и не случилось. Трудно оставаться должным образом запуганным и параноидальным, когда нет никакой очевидной угрозы и когда окружающая среда является настолько миролюбивой.
— Ладно, — сказал я, в конце концов. — Возможно, ты прав. В любом случае нам нужно двигаться дальше. Надеюсь, мы сможет отыскать какие-то ориентиры, благодаря которым выберемся на изведанные Пути.
— Ты хочешь оставить след из хлебных крошек или что-то такое? — спросил Боб.
— А ты на что, — заявил я. — Запоминай, как вернуться обратно.
— Принято! — рявкнул он. — По какому пути мы пойдем?
Вдаль убегали три тропинки. Одна извивалась между густой травой и высокими деревьями. Другая была покрыта гравием и бежала вверх по склону между многочисленными валунами, украшавшими пейзаж. Третья была из зеленоватого булыжника и вела через поле милых низких бледно-желтых цветов, которое скрывалось за горизонтом слева от нас. Я остановился на пункте три и направился по дорожке из булыжников.
Спустя двадцать или тридцать шагов я почувствовал смутную тревогу. Насколько я мог видеть, для этого не было никаких причин. Это был чистый инстинкт.
— Боб? — спросил я мгновенье спустя. — Что это за цветы?
— Примулы, — тотчас же донеслось из черепа.
Я прекратил шагать.
— О. Дерьмо!
Вздрогнула земля.
Поверхность приподнялась вокруг моих ног и вдоль бледно-желтого пути впереди меня, камни тропинки зашевелились и оторвались от земли. Это оказались мягкие округлые сегменты наружного скелета. Вышеупомянутые сегменты принадлежали невероятно огромной зеленой многоножке, которая начала отряхиваться от земли, пока я говорил. Я с болезненным очарованием наблюдал, как это создание на расстоянии пятидесяти футов от нас оторвало голову от земли и повернулось посмотреть в нашу сторону. Её жвала щелкнули вместе несколько раз, напомнив мне какой-то гигантский набор ножниц. Они были достаточно большими, чтобы разрезать меня в талии пополам.
Я оглянулся назад, чтобы увидеть, что обратный путь в пятидесяти или шестидесяти футах позади нас тоже был отрезан. Почва под ногами зашевелилась и, глянув вниз на камни дорожки, на которых я стоял, я с ужасом увидел, что они тоже были последней еще не собранной в целое частью существа.
Я постарался сохранить равновесие, когда камни подо мной дернулись, но не удержался и был сброшен на ковер из первоцветов, в то время, как гигантская голова многоножки скользнула влево — вправо и повернулась ко мне с действительно тревожащей скоростью.
Её огромные глаза ярко блестели, с жадно щелкающих челюстей капала тягучая слюна. Сотни ног дружно уперлись в землю, передвигая вперед её вес, их кончики как колышки палатки вонзались в почву. Это походило на какой-то дьявольский поезд.
Я перевел взгляд с монстра на череп.
— Я же говорил тебе! — закричал я. — Все! Слишком! Просто!
Да.
Это не совсем то, что было у меня на уме, когда я вставал с кровати этим утром.
Эта проклятая тварюга должна была быть медленной! Согласно любому закону физики, любому правилу, такая большая многоножка должна быть медленной. Динозавроподобной. Неуклюжей.
